— Ты бы пошел посмотрел, что там, наверху, происходит, — сказал Альберт, — мы, кажется, остановились.
«А ведь Женька никогда не будет серьезным научным работником! Никогда. Нет солидности. И главное, ее никогда не будет. Носиться возле науки, порхать от проблемы к проблеме, снимать нектар... да, да, в силу природной одаренности и хватки он снимет нектар, сделает ряд хороших, даже выдающихся работ, может, даже станет известностью, но... глубокий самостоятельный научный работник из него не получится. Ничего не поделаешь: природу не одолеть. Но зато ему легко. Он не терзается, не страдает...» Альберт ощутил, что у него затекла левая, заложенная под голову рука. Он сменил ее на правую и расправил помятые, слипшиеся, как карамельки без обертки, пальцы.
«Куда же все-таки девались зайчата? Да и были ли они? Но хитрый ли это Женькин розыгрыш? В наше время — и зайцы? Причем как? Дедовским способом: по веревочке в открытый иллюминатор, Хотя в век сверхтехники ручной способ имеет свои преимущества. Нет нужды в сложной, ненадежной, дорогостоящей аппаратуре. Трудно поверить, но если предположить...» Кулановский ворвался сияющий.
— Случилось нечто грандиозное? — кисло осведомился Альберт. Периодические возникновения взволнованного Кулановского стали обязательным атрибутом их путешествия. Впрочем, Альберт просто так корчил недовольные рожи. В глубине души ему было жуть как интересно.
— Нет. То есть да. Понимаешь, какая штука: мы действительно остановились, так как нас догнал один пассажир, вернее, двое. Поэтому и суета. Пока пришвартовывали глиссер, спускали трап, естественно, шум, крик, гам, неразбериха. Но самое интересное не в этом. Знаешь, кто нас догнал?
— Кто же?
— Доктор Трири.
— Доктор кто?
— Трири.
— Ну и что?
— Тебе это имя ничего не говорит?
— Итальянец?
— Господи, ну при чем тут итальянец или нет? — возмутился Кулановский. — Американец он. Доктор Трири — знаменитый на весь мир апологет наслаждения. Он же создатель химической теории экстаза. Он же содержатель тайных притонов во многих странах мира, да и не только тайных. Одним словом, человечек известный.
— Ах этот... Его же сажали, кажется? Совращение малолетних, что-то в этом роде. Или я перепутал?
— Ты не перепутал. Но как видишь, он уже на свободе. Он прибыл сюда со своим учеником. Если бы ты видел, как он взлетел по трапу! Словно орел...
— Женя, а как же твои зайцы?
— Какие там зайцы! Трири на «Святой Марии». До чего же интересно!
«И в самом деле интересно», — мысленно согласился Альберт.
«Если Кулановский перенесет свое возбужденное внимание с гангстеров на проповедников, наше путешествие станет более спокойным», — рассудил он.
И, помолчав, спросил:
— А ты откуда знаешь этого самого доктора?
— Этого самого я знаю из прессы. Случайно. Интересовался проблемой в целом и наткнулся на Трири.
— Что значит проблема в целом? — удивился Альберт. — Какая проблема?
— Ну, наркотики, наркоманы и вообще, — засмеялся Кулаповский.
— Ну-ну, расскажи, — Альберт даже привстал и оперся на локоть, — здесь у меня пробел. Выпало как-то из поля зрения.
— Да я тоже не бог весть какой спец. Самые поверхностные сведения. Информация, получаемая при чтении по диагонали. Диагональное знание. Пунктирная осведомленность.
— Поперечно-продольная, — сказал Альберт, — ты хоть слово по существу вопроса можешь сказать?
— Слово о наркотиках? — Кулановский почесал затылок. — Вначале было слово и слово это — «мак». У опийного мака древняя история. Он был знаком ассирийцам, египтянам, древним грекам. В окрестностях Коринфа существовал город Мака, так вызываемый Меконе. О злополучной силе мака писал Геродот, его использовал для исцеления больных Гиппократ. Говорят, что Авиценна умер, отравившись опием.
Опийный мак много путешествовал. Полагают, что в Индию, Центральную Азию и Индокитай он был завезен грекам во времена завоеваний Александра Македонского. Там он прижился, распространился и дал, как сказали бы поэты, порочные пышные цветы. Особенно во времена Великих Моголов. В небесной империи опий произвел опустошение, подобное набегу монголов или налету саранчи.
Страна на многие десятилетия погрузилась в мрачную спячку. Правители раскачивали задурманенными головами, им было не до подчиненных. Может, так оно и к лучшему, но кто же тогда будет толкать народ по пути прогресса?
— Не отвлекайся, — заметил Альберт.
— Да, опий это опий. Китайское правительство в сороковых годах прошлого столетия запретило ввоз злосчастного зелья: оно было напугано масштабами потребления опия. Но опиумный бум в Китае продолжался до 1906 года. Потом это увлечение пошло на спад. Количество наркоманов стабилизировалось, болезнь приняла хронический характер. Сейчас в Юго-Восточной Азии живет 300-350 тысяч опиекурилыцикоз.
Больше всего их в Гонконге — около 100 000. Население этого города расходует ежегодно 170 миллионов долларов на наркотики, В Перу и Боливии жуют листья коки — наркотик, известный еще инкам. Интересно, что изучение алкалоидов листьев коки производилось в лаборатории того самого Фридриха Велера, который впервые осуществил синтез «живого вещества» мочевины вне живого организма. Удивительна история науки! Истина и заблуждение шагают в обнимку, словно близнецы-братья.
— Женечка, ради бога без комментариев! — взмолился Альберт.
— Нет, я с тобой не согласен. Мои комментарии проливают свет. Они вносят ясность. Они нужны. Тебе придется слушать меня внимательно, иначе в твоем образовании появятся пробелы. О чем я говорил? Ага, еще одно зло — каннабис. Сиречь, индийская конопля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52