– Но разве это и не ваша страна?
– Была когда-то… Но, достала, генерал, достала!…
Поезд проносился через коридор сосен Бузулукского бора. Был морозный вечер. Красиво, конечно. Но,… немало красивых мест на Земле. И самое красивое место – это там, где ты хозяин. Пусть и малого и скудного клочка, но настоящий хозяин. Где ты не зовёшь полицию, когда кто-то нарушил границы твоего участка, а, как говорит Корнелиус, стреляешь и потом прикапываешь неудачливого нарушителя. И так во всём! Не надо этой хреновой тучи бумажек и справок в обмен на иллюзию поддержки со стороны государства. Обойдёмся и без поддержки! Избавьте нас только от ваших бумажек! От вашей настырной, такой дорого обходящейся нам «любви»!
Михеев уже сутки не мог забыть разговора с генералом. Господи, как же все просто! Ну, зачем эти национальные революции, риски, потери, груз крови? Пусть будет каждому своё. Нам нужна только свобода, и ничего больше. И если вы не хотите нам дать её здесь, мы просто уйдём. И все сделаем сами. Нам не нужны ни ваши деньги, ни ваши земли, ни ваши богатства. Ни ваше депутатство, губернаторство, президентство.
Живите спокойно, господа. Мы вам не враги. И вы нам тоже не враги.
Коллега Михайлов из сна слишком энергичен и, не по уму, злобен. Чего стоит только его антимилицейская истерия. Но чем виновата бедная милиция? Разве есть в этой стране хоть одна госструктура без червоточины? А с другой стороны, разве нет среди милиционеров вполне нормальных и даже приличных людей? Михеев вспомнил ряд своих знакомых, очень порядочных людей, работающих в МВД. Вспомнил старшину дядю Гришу Семенихина, в годы юности спасшего ему если не жизнь, то уж здоровье-то точно.
Может, коллега из сна просто хочет отвоевать эти земли? Да, они принадлежат нам по праву, но чёрт с ними! Дороже покой и воля. Не так ли наши предки десятки тысяч лет назад уходили все дальше на север, к леднику. Уходили в совершенно не приспособленную для жизни среду. Но только, чтобы их не доставали! Теперь мы сделаем прыжок назад, оставив всё, к чему привыкли за эти тысячи лет.
А там у вас что, не будет врагов? – ехидно спросил кто-то внутри.
Будут, но мы встретимся с ними, если надо, в открытом бою. Не связанные по рукам и ногам этим лицемерным государством, которое нас якобы защищает.
А может, Михайлову просто не хватало хорошей девки? Но и это решается не на путях романтических авантюр в стиле национальных революций, а гораздо проще.
За окном офиса догорал морозный закат. Яркий, огненный. Город и окружающая его степь погружалась в синий мрак звёздной ночи.
– Федор Васильевич, мне можно идти домой? – заглянула в дверь секретарша.
– Идите, Оля.
– А вы?
Ольга была настоящей оренбургской красавицей. Гибкая талия, стройные ноги, высокая грудь. Золотистые волосы подняты наверх, открывая длинную шею. Высокие скулы и светлые глаза с лёгкой косинкой на смугловатом лице. Такой типаж изображал на полотнах немецкий живописец Лукас Кранах.
Откуда такой типаж в средневековой Германии? Не знаю. Но таких женщин много на Урале, на юге Сибири, в Северном Казахстане. Типичные русские красавицы, но с лёгкой, едва уловимой азиатчинкой в чертах. В основном это проявляется в высоких скулах и слегка приподнятых уголках глаз. Когда такие чуть раскосые глаза ещё и светлые, с ума сойти можно!
Но при всём при том, Ольга вряд ли могла претендовать на призовое место в конкурсе красоты. Она была по-настоящему округла там, где это положено женщине и не подходила под стандарт вешалок, которые гремят костями на подиумах всего мира.
Бывшая медсестра, студентка-вечерница биологического факультета педа, мать-одиночка. Она была обречена на жизнь скудную и трудную, но появился Михеев со своим бюро, и у неё забрезжил свет в конце тоннеля.
«Ну, разве я не спасаю её, и таких как она? – подумал Михеев. – Разве такая женщина не должна жить в достатке и уверенности, и рожать красивых, умных, здоровых и сильных белых детей?»
– Я переночую в комнате отдыха. Кстати, пусть вас отвезёт наш шофёр, а потом едет домой. Вам в Степной посёлок добираться напряжённо.
– Спасибо, Федор Васильевич.
– Кстати, Оля, как у вас с английским?
– Стараюсь…
– Старайтесь интенсивнее, чёрт побери. К концу года я уезжаю в ЮАР, и хотел бы как можно скорее видеть вас там.
– Но мы не определились пока с моей работой…
– Создаётся русский телеканал. Наверное, этим займусь я. И хотел бы видеть вас ведущей.
– Правда?…
– Кривда, Оля!… Что за дурацкие вопросы, вы же знаете, что я не шучу?
А на следующий день он впервые в этот сезон выбрался за город на лыжах.
Небо, удивительно чистого, прозрачно-голубого цвета раскинулось над умытой южным ветром степью. Трудно было поверить, что ещё вчера воздух был наполнен стеклянной ватой седой морозной дымки, жутковатой в своей холодной мерцающей неподвижности. Но южный ветер весной способен творить и не такие чудеса. И сейчас он широкими свежими струями отмывал горизонты, раздвигая их до какой-то щемящей бесконечности.
Воздух был чист и прозрачен как слезы радости. Далёкие предметы виднелись на фоне вечернего неба с графической чёткостью. Казалось, поднимись чуть-чуть и увидишь далёкий берег Каспия и даже цепи Памира так же ясно, как ту группу деревьев слева.
Да, весна, весна чародейка, что тебе только не под силу. Хотя,… хотя какая сейчас весна… Не оборваны ещё все листки февраля на календаре, да и температура минус десять – далеко не весенняя. Старый снег лежит на полях сплошным сахарно белеющим монолитом. Солнце и южный ветер лишь кое-где опалили его, и на матовой поверхности полей то тут, то там поблёскивают выпуклые зеркала гладкого хрусткого наста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118