Вид пачек денег на столе, однако, радовал сердце. Когда дошла очередь до меня, я пыжился изо всех сил, чтобы выглядеть, как значилось в послужном списке Кинка. Мне почти удалось убедить самого себя.
Все было бы в полном порядке, если бы не одна штучка. В самом конце контракта имелась графа, куда нужно было вписать имя и адрес ближайшего родственника.
Я вписал имя Ники и наш афинский адрес. Что касается родства, написал «сестра». Я, конечно, не собирался высылать ей деньги, потому что она в них не нуждалась. Но не хотелось и выглядеть жмотом.
Эти мысли заставили меня на секунду поколебаться, а за это время я прочитал весь параграф.
«В случае смерти вышеупомянутого служащего, его ранения или потери трудоспособности по болезни его ближайший родственник, указанный ниже, будет немедленно поставлен в известность».
Я подписал контракт, получил свою копию, получил расчетную книжку, отдал свой паспорт и получил деньги. Но я больше не чувствовал себя солдатом. На душе у меня было тяжко.

ПУТЕШЕСТВИЕ В СТРАНУ РЕДКИХ МЕТАЛЛОВ
Глава I
Рано утром в четверг мы снова собрались в конторе агента СММАК со своим багажом, и нам вернули наши паспорта. Я тут же заглянул в свой. К своему удивлению, я обнаружил там две новые транзитные визы, одну через Судан, другую через Чад.
Нас ожидал микроавтобус, чтобы доставить в аэропорт. Барьер и Уилленс были с женами, нас всех друг другу представили. Обе женщины сели вместе с нами. Я решил, что они приехали проводить своих мужей. На них были спортивные брюки и рубашки, что казалось мне лишь попыткой соответствовать общему походному настроению, которое меня так угнетало. Мне и в голову не могло прийти, что они отправляются вместе с нами. А жаль. Тогда путь до аэропорта меньше бы мне напоминал визит к зубному врачу. Накануне ночью я глаз не сомкнул, а в желудке будто метались грязные серые мошки.
После того как мы прошли паспортный и таможенный контроль, нас снова погрузили в автобусик и повезли вокруг всего поля к грузовому ангару. Около него на гудронной полосе стоял видавший виды двухмоторный самолет. Мы выгрузились из автобуса и взобрались с нашим багажом на борт.
К тому времени я сообразил, что женщины летят вместе с нами, и мне стало как-то легче. Там, куда мы направляемся, размышлял я, наверное, не такая уж глушь, если даже женщины могут жить. Это могло значить, что военная часть службы, которой я больше всего боялся, ограничивается караульными обязанностями. В таком случае я, может быть, знал достаточно, а об остальном мог догадаться, чтобы не ударить в грязь лицом. Ведь Кинк говорил, что мы – сотрудники безопасности, а не какая-то частная армия. Мне очень хотелось ему верить.
То, что я увидел в самолете, не способствовало оптимистическому ходу мыслей, на который я старался настроиться.
Начать с того, что там отсутствовали сиденья. То есть они были, но совсем не такие, как обычно бывают в самолетах, – это были маленькие алюминиевые сиденьица, прикрепленные на пружинах по обе стороны фюзеляжа, откидывавшиеся, когда свободны, чтобы не мешать. Откидывались они и тогда, когда приподнимаешься на минутку, пытаясь разогнуть спину. Самолет был загроможден штабелями ящиков и металлических коробок, прикрепленных к планкам на избитом металлическом полу железными тросами. Самолет долго стоял на солнце, и жара внутри была адская – даже Кинк поначалу дрогнул.
– Когда поднимемся в воздух, посвежеет, – сказал он. – Положите свои пожитки да пристегнитесь ремнями к сиденьям.
Мы скорчились на сиденьях – изгиб фюзеляжа не позволял распрямиться. Пот градом лил с наших носов и подбородков. Рядом со мной сидел Уилленс, потом – его жена. Я слышал, как он бормотал ей по-английски: ««Винтидж С-47» времен второй мировой войны. Даже сиденья не переделаны. Надеюсь, эти летуны знают, что здесь почем».
Затем один из членов команды, бледный человек в шортах цвета хаки, закрыл дверь. Запустили моторы, и разговаривать нормально стало невозможно. В самолете не было звукоизоляции, не был он и герметизирован. Я не знаю, каков потолок полета у этого типа самолета, но на мой вкус он был явно низок. Иногда мы летели ниже горных вершин, окружавших нас. Слава богу, увидеть можно было очень немногое – трясло в воздухе так, что приходилось сидеть с пристегнутыми ремнями. Попытка заглянуть в иллюминатор грозила риском свернуть шею. Как и обещал Кинк, сильно похолодало.
Через час-другой стало поспокойней. Раздали коробки с завтраком – фрукты, сыр и черствый хлеб, а также бутылки с вином и водой. Никто помногу не ел, но винцо разошлось быстро. Лично мне оно было просто необходимо. И не только потому, что лететь было страшновато.
Скорчившись на жестком сиденье, упираясь локтями в колени, я мог видеть только одну секцию груза, расположенную прямо напротив меня. На некоторых коробках виднелись надписи, хотя на самых ближних ко мне они были вверх ногами. Через некоторое время я от нечего делать стал разбирать слова и цифры.
Первое слово, которое я разобрал, было «Узи» с тире и цифрой 4. Это слово могло бы мне многое сказать, но я терялся в догадках. Я решил, что это какое-то сокращение. На ящике рядом были действительно сокращения – после букв стояли точки. Они выглядели так: F.U.N. – MAG – 7.62. Больше всего меня заинтересовал плотно закрытый металлический ящик. Таких, как он, было несколько. На ближайшем ко мне было нацарапано карандашом «MORT». Это мне ничего не говорило, хотя по расположению букв было ясно, что это не все слово. Нагнувшись пониже, как будто завязывая шнурок ботинка, я разглядел остальное. Целое слово было «MORTIER», а потом шли какие-то буквы и цифры, которые я и не пытался расшифровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62