Вот эта самая грустинка, видимо, и расположила меня к нему.
— Расскажите о вашей поездке за товаром, — начал я, когда мы покончили с первичными формальностями.
Кривель полез в карман, достал мятую пачку папирос.
— Разрешите?
Я кивнул. Он закурил.
— Мы, то есть я и шофёр Самыкин, значит, получили на базе товар. Поехали обратно. По дороге заглянули на хутор Зелёный. Там магазин новый открыли, давно я в него хотел заглянуть… Ну, а после отправились домой… Вот и все.
— И долго вы были в магазине? — спросил я.
— Минут десять, не больше.
— А Самыкин? Он с вами ходил?
— В машине сидел. Товар ведь… — как бы удивился моей недогадливости Кривель.
— Когда вернулись из магазина, пропажу не заметили?
— Не было пропажи, это я точно подтверждаю. Осмотрел, пересчитал…
— Вы больше никуда не заезжали?
— Никуда. — Экспедитор затушил окурок в пепельнице.
— А Ястребов говорит, вы приехали пьяным…
— Пьяный, — усмехнулся Кривель. — Ну, это сильно сказано… Немного выпил, это было. Так сказать, в медицинских целях. На базе проторчали, продрог, как щенок.
— А где пили? — поинтересовался я.
— В машине. В Зеленом прихватил четвертинку. А иначе грипп или ангину подхватил бы…
— Что вы сами думаете по поводу исчезновения драпа?
Кривель вздохнул.
— Не знаю что и подумать. — Он некоторое время помолчал и повторил. — Нет, не знаю, товарищ следователь.
И ещё одна деталь подкупила меня в нем. Когда он уже подписал протокол допроса и я спросил, что за человек Самыкин, Кривель как-то участливо сказал:
— Я его мало знаю, но уверен, Николай тут ни при чем. Конечно, на него легко повесить — был под судом Самыкин. Сидел…
Закончив допрос, я проводил Кривеля до двери.
Самыкин уже ждал в коридоре. Он бросил на экспедитора вопрошающий взгляд, но, увидев меня, суетливо поднялся со стула.
Шофёр был ниже Кривеля, худощав. В промасленной фуфайке, в кирзовых сапогах со сбитыми каблуками. Кепку-восьмиклинку он держал в руках.
Я пригласил его в кабинет, куда он вошёл с опаской и остановился у самой двери.
— Садитесь.
— Спасибо, но я уж как-нибудь постою. Ещё испачкаю вам стулья…
— Устанете, Самыкин, разговор будет долгий, — сказал я.
— А я не тороплюсь, — усмехнулся он, — как сказал один приговорённый к повешению, когда петля соскочила с его шеи…
— Мрачно шутите, Самыкин, — заметил я.
— Что-то ваше учреждение к другому веселью не располагает…
Не понравился он мне сразу. Эти его шуточки-прибауточки.
«Конечно, он украл. А теперь заглушает в себе страх, — подумал я. — Очень уж ему в кабинете следователя не по себе. Нет бы сразу признаться…»
— Значит, сидели, Самыкин? — начал я допрос.
— А что, надо тыкать этим в глаза до гроба? — угрюмо сказал он. — Что Самыкин уже два года не ездит налево, никого не интересует, да? И что не использует машину для поездок к своим зазнобам, как некоторые хорошие вроде Кривеля, не в счёт, значит?
— Во вторник одиннадцатого октября вы куда-нибудь заезжали вместе с Кривелем? — ухватился я за последние слова Самыкина.
— Не думаю, чтобы этот проклятый драп он… — ответил Самыкин.
Но я снова повторил свой вопрос.
— Ездили, — кивнул шофёр. — На железнодорожный разъезд Восточный. Там у Кривеля милашка проживает. Зойка её зовут. Но он просил, чтоб молчок, никому… Борис ведь женат. А жена его прямо волчица. Да что там волчица… Узнает, на месте прихлопнет…
— А к этой Зое вы вместе заходили?
— Да нет. Сначала Борис. Обычно я в машине жду. А в тот раз, когда он от неё возвратился, сказал, чтобы я сходил обогрелся. Продрогли тогда мы крепко… Ну, он остался в машине. А Зойка меня чайком напоила. Вообще-то сердечная она девка…
Отпустив Самыкина, я задумался: кто же мне наврал — Кривель или Самыкин? Как определить? Полагаться на опыт, интуицию и новые доказательства? Что касается опыта, прямо скажем, мне о нем говорить было рано, а интуиция… Тоже похвастать не мог. Нужны другие доказательства. Но где они?
И я снова допросил Кривеля. Но и второй допрос не дал никакой ясности.
Экспедитор не отрицал, что раньше заезжал на разъезд, но одиннадцатого октября, по его словам, они с Самыкиным там не были. О своей «милашке», как выразился о Зое шофёр, Кривель старался не говорить. Я тоже не углублялся в этом направлении.
Оставалось одно — самому побывать на Восточном разъезде.
Я оседлал Земфиру и отправился в путь.
Вдоль насыпи у разъезда шла лесополоса — приземистые деревья и густой кустарник с пожелтевшей осенней листвой. На разъезде дожидался встречного состава товарняк: железная дорога была одноколейной.
Я спешился у маленького кирпичного домика, привязал лошадь к топольку у крыльца и постучал в дверь.
— Вы ко мне? — услышал я сзади женский голос.
К домику подходила женщина в брезентовом плаще с капюшоном, скрывающим почти все лицо.
— Наверное, к вам… Я следователь.
Она достала из-под крыльца ключ, открыла дверь.
— Проходите, пожалуйста.
Через крохотные сени мы прошли в комнату. Хозяйка сняла плащ. Она была невысокого роста, чуть полновата. Мягкий овал лица, серые добрые глаза. Русые волосы собраны сзади в пышный узел. Мне показалось, что в её взгляде промелькнула такая же грустинка, как и у Кривеля.
Мерно тикали ходики, со стены смотрела на меня картина «Письмо с фронта», вырезанная из «Огонька». Мы присели у небольшого стола, покрытого чистой скатертью.
— Вы знакомы с Кривелем? — спросил я.
— Да, я хорошо знаю Бориса, — ответила она, глядя мне прямо в глаза.
— И давно вы знакомы?
— Давно. — Она чуть задумалась. — Познакомились ещё до того, как он женился.
— Он часто бывает у вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106