— Ты признался, что в чемодане было оружие?
— Нет. Я сказал, что обувь. Взялся, дескать, помочь тебе распродать товар. Деньги пополам.
— Тогда я не понимаю.
— И я тоже. Мне точно перечислили, сколько ручных гранат и сколько револьверов было в чемодане.
— Столько и было?
— Я не считал, Ворчун сказал, что ровно столько.
— А кто такой Ворчун?
— Инженер. Он достал оружие.
— Ты же сообщил, что ты сам его достал.
— Ну, в конечном счете я достал.
— Клич, не виляй. Расскажи подробно, как ты раздобыл оружие. Говори спокойно — важна каждая деталь. Ты же сообщил, что оружие достал твой младший брат со склада.
— Я сказал неправду, Нервный. Ну, не злись. Я думал, что, если я скажу правду, ты не разрешишь прибегнуть к этому способу. А мне очень хотелось раздобыть оружие. Без него мы не можем бороться против нацистов.
— Брось болтать, Клич. Кто этот Ворчун и где ты с ним познакомился?
— Меня познакомил с ним Шпаник. Они вместе работали в профсоюзе. Шпаник сказал, что инженер — надежный человек. Таким он и мне показался. Я разговаривал с ним. Он сказал, что работал по военной линии, но потерял связь. Ему было дано задание достать оружие. Он достал, но его верхний связной не объявился; поэтому он не знал, что делать с оружием.
— Ты болван, Клич. Болван, черт тебя побери… Почему же ты не сказал об этом раньше?! Почему ты солгал?
— Не сердись, Нервный. Я хотел доказать…
— И тебе это удалось. Ты доказал, насколько ты безответствен. Вот и преподнес нам эту провокацию.
— Не сердись.
— При чем тут сердись или не сердись. Речь идет о гораздо большем, Клич. Сколько человек провалилось?
— Не знаю, по крайней мере двадцать.
— Этому Ворчуну ты, разумеется, сказал, что, дескать, оружие переправишь потом в Будапешт? Не так ли? Потому что, мол, у тебя есть связь с Будапештом… Почему ты молчишь? Отвечай.
— Да, сказал.
— Ворчун, конечно, не провалился.
— Я не видел его.
— Кем он интересовался? Отвечай.
— Он спрашивал, знаю ли я Белочку.
— И ты, наверно, сказал, что знаешь?
— Я сказал только, что Белочка осуществляет со мной связь.
— Видишь, Клич, так происходит, когда люди теряют скромность. Ты хотел стяжать себе славу тем, что достал оружие, и умолчал о столь важных обстоятельствах, при которых это осуществил.
— Не сердись, Нервный.
— Ты говоришь это уже в третий раз, Янчи. Речь идет сейчас о жизни и смерти. Подай воды, я не могу двигаться.
Затем наступила тишина…
— Итак, Белочка, — тихо произнес Шалго. — Немного, но и это кое-что. Вызовите сюда двух стенографисток, — повернулся он к офицеру, — и пусть они запишут этот разговор. — Шалго встал, потер лоб и с озабоченным лицом вышел в коридор. Он чувствовал себя очень усталым и отправился домой.

Когда Марианна проснулась, утро уже полностью вступило в свои права. Дверца шкафа была приоткрыта — это показалось ей подозрительным. Помнится, она ночью плотно закрыла шкаф. Девушка встала, подошла к шкафу и еще шире распахнула дверцу. Чемодана не было и следа. Она вошла в ванную комнату, огляделась. Лицо у нее покрылось мертвенной бледностью. Марианна постаралась овладеть собой.
Быстро умывшись и одевшись, она поспешила в сад. Вошла в розарий и, кивнув Кальману, чтобы тот следовал за ней, направилась к аллейке, тянущейся вдоль забора. Кальман по лицу девушки понял, что она встревожена. Под сенью одного из кустов сирени Кальман притянул к себе Марианну и, не спрашивая ее ни о чем, с такой силой сжал в объятиях, что у Марианны перехватило дыхание. Но ей сейчас было не до нежностей; она высвободилась из объятий молодого человека и шепотом спросила:
— Кальман, я не нахожу чемодана.
— Какого чемодана? — с наигранным удивлением поинтересовался Кальман, а сам подумал, что сейчас он преподаст ей урок.
— Того, что ты вечером взял у меня из рук.
— Так я же отнес его в твою комнату.
— Он исчез.
— И сейчас из-за этого я не могу поцеловать тебя? Для тебя чемодан дороже, чем я?
Марианна готова была расплакаться. Она схватила его за руку.
— Это очень серьезно, Кальман.
— Гм, весьма мило. А что же было в чемодане?
— Да всякая всячина…
— Где ты была так долго?
— В провинции, у подруги. Кальман, дорогой, ты действительно не знаешь, где он?
— Он в надежном месте. А эту «всякую всячину» я спрятал в котельной. Но ты заслуживаешь того, чтобы тебя крепко отшлепали.
— Спасибо, — проговорила девушка с облегчением.
— Черт возьми, как ты можешь быть настолько легкомысленной? И где ты пропадала столько времени?
— У подруги…
Кальман раздраженно прервал ее:
— Это ты можешь на допросе говорить.
— Я даже тебе не могу сказать другого.
— И ты от нее получила гранаты?
Девушка взглянула на него, взяла его за руку и поцеловала в ладонь, а потом прижалась к ней щекой.
— Ведь ты же не допрашиваешь меня?
— Нет, именно допрашиваю. Я должен знать, что случилось. Я боюсь за тебя. Не совершили ли вы какой-нибудь ошибки? По-моему, что-то не в порядке, раз ты притащила этот чемодан домой. Я очень прошу тебя, скажи мне.
Девушка растянулась на скамейке, положила голову Кальману на колени и закрыла глаза.
— Единственное, Кальман, что я могу тебе сказать, это то, что мой напарник провалился, а я еле сумела спастись.
— Тебе немедленно нужно перейти на нелегальное положение.
— Я не могу этого сделать, пока не получу указания. И куда я пойду? У меня нет других документов, а кроме того, я должна известить своих товарищей о провале моего напарника.
— Марианна, я не коммунист, но сейчас я сражаюсь вместе с вами, ты должна довериться мне. Я очень прошу тебя. Я дам тебе один адрес или сведу тебя туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92