Телефон лежал в наружном кармане сумки. Платон чуть не взвыл от досады: это был не его аппарат! Значит, номер с нажатием пятерки не пройдет. А наизусть он, конечно, его не запомнил! Только было он собрался бросить телефон на пол и растоптать его от досады (краем сознания отмечая, что раньше подобных нервных срывов у него не замечалось), как телефон тихонько тренькнул у него в руке.
— Але! — осторожно произнес Платон. — У аппарата.
— Платон Матвеевич, не нервничайте, пожалуйста.
— А кто вам сказал, что я нервничаю? — стараясь успокоить задрожавшую нижнюю челюсть, удивился Платон.
— Сядьте в кресло. Не туда! — вдруг приказал голос, когда опешивший Платон начал было устраивать свой зад рядом со спящим Вениамином. — Сядьте через проход. Я вас слушаю.
— Вы меня слушаете?.. Но это же вы позвонили, я ничего не понимаю!
— Нет, Платон Матвеевич, это вы искали телефон, чтобы позвонить нам.
— Кому это — нам? — подозрительно прищурился Платон, привстал и оглядел салон самолета.
— Нам, то есть Коле Птаху. Расскажите о своих проблемах.
— Это у вас проблемы, а не у меня. Почему вы не дали задержать братьев, когда они разбили машину? Что это за игры такие? Вы доиграетесь!
— К делу, Платон Матвеевич.
— А я давно в деле. Я говорил, что пристрелил кошку? Говорил?
— Попали?
— В глаз! Зажмурившись. Это, наверное, у меня от страха получилось. А теперь я лечу в Ялту, чтобы убить Пряника.
— Пряника?
— Нет, постойте. Может быть, Пончика, я не уверен.
— Вы не волнуйтесь, Платон Матвеевич.
— Как же мне не волноваться! — Платон опять вскочил, уже твердо уверенный, что разговаривающий с ним человек находится рядом в салоне. — Вы должны принять меры! Мои племянники почему-то вбили себе в головы, что я суперкиллер! Кошка на дороге под ногами — это одно, а охраняемый человек в гостинице — это совсем другое! Да если я начну палить из этой страшной штуковины, которую они держат в сумке, то могу ранить массу народа!
— Мы что-нибудь придумаем. Вспомните, пожалуйста, гостиница точно в Ялте?
— А вот не поручусь! Я не могу ничего толком вспомнить, потому что меня напоили. Прошу вас, снимите нас с самолета в аэропорту и арестуйте! У меня нет визы на Украину. Арестуйте хотя бы меня одного, раз уж вы решили не трогать моих племянников!
— Платон Матвеевич. Мы сделаем так. В аэропорту вы сядете в машину…
— В вашу машину? — перебил Платон.
— Вы сядете в машину с племянниками, поедете к гостинице, в нужный момент возьмете предложенное оружие…
— И сдамся первому же милиционеру?
— Нет. Возьмете оружие. И когда вам покажут объект, выстрелите в воздух. Один раз. Запомнили?
— Один раз, запомнили… — пробормотал Платон, еще не веря в услышанное. — Но как же?.. Гудки в трубке.
— Это невозможно, — подвел итог Платон. Прошел, шатаясь, в хвост самолета, внимательно осмотрев укрытых с головой пледами попутчиков. Потом раздвинул малиновые шторки и обнаружил за ними дремлющего на стульчике настоящего стюарда в белом и с бабочкой из того же малинового материала, что и шторы.
— У вас есть ракия? — строго поинтересовался Платон.
Стюард молча протянул плоскую бутылочку коньяка. Осмотревшись и не обнаружив ничего, куда можно было бы налить коньяк, Платон поделил его на глотки из горлышка.
На шестом глотке он добрел до кресла рядом с Федей и с облегчением привалился к его плечу своим.
Дорога к Ялте сияла солнцем и прозрачным обжигающим небом. Платон пришел в себя на шоссе. Он лежал на заднем сиденье довольно большого автомобиля, братья сидели впереди, вел Федор. Судя по количеству децибел, которые долбили по мозгам из невидимых колонок, спрашивать о чем-то племянников было бессмысленно, Платон осторожно сел и стал смотреть в окно, отслеживая все попадающиеся на пути рекламные стенды и дорожные указатели.
— «На Харькив», — удрученно прочитал он вслух. — Что происходит?..
Осторожно ощупав голову, Платон убедился, что она не раздулась в несколько раз, как ему показалось, когда он сел, и из ушей ничего не свисает.
Братья заметили, что Платон проснулся, и выключили музыку. Платон удивился: стало очень тихо, и звук вылетающих из-под колес камушков резал по мозгам скрежетом куда более неприятным, чем только что громкие ударные.
— Тони, — повернулся к нему Веня, — ты чем охлупляешься?
— Охлупляюсь?.. Ну, чем я могу охлупляться, Дайте подумать… Сдаюсь.
Что-то неприятно давило в левую ягодицу. Повозившись, Платон вытащил из-под себя пустую плоскую бутылку из-под коньяка и обнаружил, что брюки и сиденье мокрые.
— Я разлил коньяк, какая жалость! — понюхал бутылку Платон.
— Нет, Тони, до этого не дошло. Не огорчайся так. Коньяк ты весь выпил, а штаны просто обоссал, — утешил его Федор.
— Как?.. Что?.. — обомлел Платон.
— Извини, Тони. Мы сунулись в пару бутиков по дороге, чтобы сменить тебе штаны, но ничего не вышло, — виновато сказал Веня.
— Да, Тони. Ты просто бугай какой-то, — поддержал брата Федор. — В одном месте мы даже попросили обмерить тебя в машине. Нам сказали, что нужен шестьдесят второй размер. А это редкость. У них такого размера нашлись только пляжные трусы до колен.
— В красный горошек, — вступил Веня. — Сам понимаешь, ехать стрелять Пончика в пляжных трусах в красный горошек — это несолидно.
— С кем не бывает! Вот возьми, — не поворачиваясь, от души протянул назад руку Федор. — Нас мужик носильщик спросил в аэропорту, «чим вин, такый здоровый, охлупляеться?» и посоветовал купить это.
— Что это?.. — На этикетке маленькой бутылочки мелкие буквы расплывались в серую мазню.
— А хрен его знает, — пожал плечами Веня.
— Кстати, там и хрен есть, — заметил Федор.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16