Так оно и было. У него были шелковистые прямые волосы мышиного цвета, узкий, уходящий назад подбородок, маленький рот и острый носик. Для полного сходства не хватало только пяти-шести усиков, которые торчали бы с каждой стороны. И роста он был ниже среднего.
Но тут он увидел в иллюминаторе капитанской каюты звездное небо, и у него захватило дух.
Звезды!
Таких он никогда еще не видел!
Марк ни разу не бывал за пределами Земли. (Доктор Шеффилд говорил, что именно поэтому он и заболел космической болезнью. Марк ему не верил. Он пятьдесят раз читал в книгах, что космическая болезнь имеет психогенное происхождение. Даже доктор Шеффилд иногда пытался его обмануть.)
Он ни разу не бывал за пределами Земли и привык к земному небу. Он привык видеть разбросанные по небосводу две тысячи звезд, и из них только десять первой величины.
Здесь же они теснились несметными толпами. В одном маленьком квадрате иллюминатора их было в десять раз больше, чем на всем земном небе. А какие яркие!
Он жадно запечатлевал в уме их расположение. Звезды потрясли его. Конечно, он знал все цифровые данные о скоплении Геркулеса, содержавшем до 10 миллионов звезд (точной переписи еще не было). Но цифры – это одно, а звезды – совсем другое.
Ему захотелось их сосчитать. Это желание внезапно охватило его с непреодолимой силой. Любопытно, сколько их здесь, все ли они имеют названия, известны ли их астрономические характеристики. Минутку…
Он отсчитывал их по сотням. Две, три… Он мог бы делать это и по памяти, но ему нравилось смотреть на реальные физические предметы, особенно такой потрясающей красоты. Шесть, семь…
Добродушный раскатистый голос капитана заставил его вспомнить, где он находится.
– Мистер Аннунсио? Рад вас видеть.
Марк вздрогнул и с негодованием повернулся к нему. Почему ему помешали считать? Показав на иллюминатор, он раздраженно сказал:
– Звезды!
Капитан повернулся и уставился на них.
– Ну и что! Что-нибудь неладно?
Марк стоял, глядя на широкую спину капитана и его толстый зад, на серую щетку волос, покрывавшую его голову, и на две большие руки с толстыми пальцами, переплетенными за спиной и ритмично похлопывавшими по блестящему пластику куртки.
«Что он понимает в звездах? – подумал Марк. – Какое ему дело до их размера, светимости, спектрального класса?»
Нижняя губа Мерка дрогнула. Этот капитан – тоже «нонкомпос». Все на этом корабле – нонкомпосы. Так их прозвали сотрудники мнемонической Службы. Нонкомпосы. Все до единого. Без счетной машины и пятнадцать в куб не возведут.
Марк почувствовал себя очень одиноким.
Он решил, что объяснять все это нет смысла, и сказал:
– Звезды здесь такие густые. Как гороховый суп.
– Это только кажется, мистер Аннунсио. (Капитан произносил «Аннунсио» вместо «Аннунчио», и это резало слух Марка.) – Среднее расстояние между звездами в самом густом скоплении – не меньше светового года. Места хватает, а? Правда, на вид тесновато. Это верно. Если выключить свет, они светят не хуже, чем триллион точек Чисхольма в осциллирующем силовом поле.
Но он не предложил выключить свет, а просить его об этом Марк не собирался.
– Садитесь, мистер Аннунсио, – продолжал капитан. – В ногах правды нет, а? Курите? Не возражаете, если я закурю? Жаль, вас на было тут утром. В шесть локального времени были прекрасно видны Лагранж-I и Лагранж-II. Красный и зеленый. Как светофор, а? Но вас не видно всю дорогу. Космическая болезнь одолела, а?
Эти «а?», которые капитан выкрикивал резким, визгливым голосом, страшно раздражали Марка. Он тихо ответил:
– Сейчас я чувствую себя хорошо.
Казалось, это не очень обрадовало капитана. Он запыхтел сигарой, уставился на Марка, сдвинув брови, и медленно сказал:
– Все равно, рад вас видеть. Немного познакомиться. Вашу руку. «Трижды Г» не первый раз в специальном правительственном рейсе. До сих пор никаких неприятностей. Никогда не имел неприятностей. Не желаю неприятностей. Понимаете?
Марк ничего не понимал и даже не пытался. Его жадный взгляд снова вернулся к звездам. Их расположение немного изменилось.
Капитан на мгновение перехватил его взгляд, нахмурился и, казалось, хотел пожать плечами. Он подошел к пульту управления, и металлическая штора, скользнув по сверкавшему звездами иллюминатору, закрыла его, как гигантское веко. Марк вскочил, закричав в бешенстве:
– Что еще такое? Я считал их, идиот!
– Считал?.. – капитан побагровел, но заставил себя вежливо продолжать. Извините. Нам нужно поговорить о деле. На словах «о деле» он сделал едва слышное ударение. Марк знал, что он имеет в виду.
– Говорить не о чем. Я хочу посмотреть судовой журнал. Я звонил вам несколько часов назад и так и сказал. Вы меня задерживаете.
– А не скажете ли вы, зачем вам смотреть журнал, а? – спросил капитан. Еще никто об этом не просил. Вы имеете на это право?
Марк был изумлен.
– Я имею право смотреть все, что захочу. Я из Мнемонической Службы.
Капитан запыхтел сигарой – специальной марки, выпускавшейся для космических полетов, с добавлением окислителя, чтобы не расходовать кислорода воздуха. Он осторожно ответил:
– Да? Никогда о такой не слыхал. Что это такое?
– Мнемоническая Служба, и все тут, – возмущенно ответил Марк. – Это моя работа: я должен смотреть все, что захочу, и задавать любые вопросы, какие захочу. И я на это имею право.
– Но вы не получите журнал, если я не пожелаю.
– Вашего мнения не спрашивают, вы… нонкомпос!
Терпение капитана иссякло. Он в ярости швырнул на пол сигару и растоптал ее, потом подобрал остатки и тщательно запихнул в мусоропровод.
– Куда вы гнете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25