Я нахожу Фелицию мертвой от страха и пытаюсь ее успокоить
– Мама, это не меня хотели убрать, а Берю. И вообще все складывается как нельзя лучше.
– Да, ты так считаешь? – восклицает моя добрая дорогая мама.
– Ну да. Надо, чтобы дело шевелилось. Плохо, когда наступает застой. Я отправляюсь в Париж для одной серьезной проверки. А тебе я хочу поручить небольшое расследование.
– Мне? – удивляется моя славная мама.
– Послушай, мама Бомбу сунули под сиденье машины в промежуток между моментом, когда я вывел ее из гаража, и моментом, когда мы в нее сели. Между этими моментами прошло не более десяти минут. Постарайся узнать, кто в это время здесь бродил, кто мог приблизиться к машине.
– Ты не думаешь, что бомбу могли подложить ночью?
– Уверен, что нет. Кто мог предвидеть время нашего выезда из отеля, поскольку, ложась спать, я и сам этого не знал. Поверь мне, сделано это было тогда, когда я говорю.
– Почему ты не хочешь поручить расследование твоим инспекторам? – спрашивает она
Я улыбаюсь ей
– По очень простой причине, мама Здесь деревня. Люди страшатся полиции. Чем больше чиста их совесть, тем больше они ее боятся. Как только легавый приступает к расспросам, они начинают играть в молчанку. К тебе же у них нет недоверия, и они будут говорить. Понимаешь?
– Я сделаю невозможное, – обещает Фелиция.
За эти слова она получает право на супер-гран-родственный поцелуй своего малыша.
Полтора часа спустя я прибываю в столицу
Гостиница оказывается скромным, слегка буржуазным семейным пансионатом, расположенным в глубине двора и – любопытная деталь – напоминающим мне своей атмосферой особняк покойного графа.
В бюро я обнаруживаю достойную особу с седыми, выкрашенными в синий цвет волосами, с головы до ног одетую в сиреневое.
Я справляюсь о Ляплюме, и она вызывает его по внутреннему телефону. Я ожидаю своего сотрудника в салоне, обставленном ивовой мебелью, которая отчаянно жалуется, когда ею пользуются
Появляется Ляплюм в одной рубашке.
– Ну что, парень, – спрашиваю я его, – как твои дела?
– На том же самом месте, – жалуется он – Я попытался было поухаживать за нашей дамой, но это бесполезно!
– Она ушла?
– Нет, она слушает радио в своей комнате.
Несколько секунд я раскачиваюсь в кресле, спрашивая себя, что же следует предпринять
Ляплюм легким и незаметным жестом касается моего плеча
– Вот она, – выдыхает он.
Я вижу идущую девчонку, о которой самое малое, что можно сказать, так это немедленно следует удалить с ее пути всех сердечников. Она так прекрасна, что у вас перехватывает дыхание, разрывается аорта, спинной мозг превращается в серпантин! Ну и девушка, бог мой!
Наташа Баннэ – это ходячее великолепие Я поднимаюсь, словно загипнотизированный, и следую за ней
Она выходит на бульвар с единственным и любимым сыном Фелиции, который следует за ее ножками на каблуках-шпильках. Париж пахнет Парижем в высшей степени. Воздух пропитан нежностью, поскольку летом движение автомобилей незначительно. Я немного обгоняю ее, не в силах оторвать взгляда от красавицы. Что может быть лучше, чем идти по городу с глазами, прикованными к грудям девушки. Груди эти, поверьте мне, стоят грудей Софи Лорен!
Она спускается по Пор-Руаялю к бульвару Сен-Мишель, потом по бульвару Сен-Мишель к кафе «Дюпон-Латен».
Я вхожу вслед за ней в это многошумное заведение. В Латинском квартале на лето всегда остается какое-то количество студентов, с которыми можно завязать знакомство в какой-нибудь пивной. Несколько красивых негров, сопровождаемых красивыми блондинками (что вполне в порядке вещей), и несколько красивых брюнеток, сопровождаемых красивыми блондинами (что также вполне естественно), болтают на многих и разных языках. Моя Наташа усаживается в спокойном уголке за лестницей и заказывает скромную еду в полном соответствии с калорийными рекомендациями «Эля».
К счастью, я нахожу свободный столик рядом с ней. Я голоден, как людоед, но воздерживаюсь от пантагрюэлистекого заказа: это выглядело бы несерьезно. В жизни никогда не следует упускать из виду психологическую сторону дела. Неприлично заглатывать сочное мясо, когда собираешься очаровать сестричку, которая мучает свой желудок режимным грейпфрутом с ветчиной. Поэтому я, набирая очки, заказываю полужареное мясо. Она заказывает полбутылки минеральной воды, а я отваживаюсь на кружку пива. В этом есть какая-то новизна, разумность, что-то прогепатическое, если не эпатирующее.
И игра начинается. Наташа не сразу обращает на меня внимание, и напрасно. Если существуют зрелища, которые полностью оправдывают деятельность братьев Лиссак, ваш покорный слуга как раз и представляет одно из них со своим обволакивающим взглядом.
Сила моего взгляда такова, мой магнетизм настолько мощен, что красавица в конце концов поворачивает свою прекрасную русую головку в мою сторону. Нет надобности всматриваться в глубину ее зрачка, чтобы понять, что мои усилия не пропадают даром. Тут же я начинаю чувствовать себя очень хорошо и понимаю, чего мне не хватало в Белькомбе. Парижа! Парижа, с его пьянящим воздухом, его красавицами, его запахом... Расслабляющий отдых в Сен-Тюрлюрю привел меня к отупению. Здесь я вновь обретаю свой тонус, свою сущность и свою стремительность. Я подобен тем японским бумажным цветам, которые, будучи поставлены в стакан с водой, мгновенно разбухают. Я был сморщен, словно печень, пораженная циррозом. Но бросьте меня в Париж – и свершается чудо.
И, поскольку сегодняшним утром в парижском воздухе ощущается что-то вроде предустановленной гармонии, появляется торговец лотерейными билетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43