Одни затягивают "Отче наш", другие грозят кулаком в горизонт, уверяя, что "им это так просто не пройдет!". Каждый за себя и сам по себе в общем бедламе. Но нависшая катастрофа скоро объединяет всех в какофонический хор: протестанты и католики, мусульмане и израелиты (из элиты), буддисты, ученики Конфуция, страдающие за Далай-ламу печенью, запорами, простатитом, литературным поносом, европейцы и вегетарианцы. Нестройный хор империи страха! Паника среди крыс тонущего корабля! Свергнутые со своих тронов через черный ход монархи всех мастей чувствуют себя брошенными, отвергнутыми, бредущими в страшном болоте с задранными штанинами. Конец династиям, господа! Голубая кровь свертывается, как и всякая другая. Если эта проклятая бомба чихнет, сливки вселенной и их услужливые рабы моментально объединятся в форме одного атомного гриба.
Я смотрю на Антигону. Уткнувшись лицом в мой смокинг, она дрожит, как птенчик, которому показывают мультфильмы "Том и Джерри". Глория в задумчивости закуривает сигарету - она обмозговывает свою дальнейшую карьеру спец агента. Я подмигиваю ей и говорю:
- Зато мы теперь знаем, что к чему, а, куколка?
Что касается Берю, то он находит момент вполне подходящим, чтобы налить себе большой бокал шампанского. Пьет с шумом спускаемой в унитазе воды, затем громко отделывается от излишнего углекислого газа и так же громко заявляет, как всегда к месту:
- Господа и дамы, похоже, морская прогулка их величеств закончится на облаках! - Потом радостно улыбается и развивает свою демократическую мысль: - Хорошо бы, эти облака пролились дождем на Париж! Тогда бы вновь зацвела резеда в садах!
Некоторое время голос молчит, давая возможность коллективным страстям во дворце как следует накалиться.
Несчастный Окакис хватает микрофон и кричит:
- Но что вы от нас хотите? Снова с треском включается громкоговоритель, и усиленный киловаттами голос изрекает:
- Мы как раз собирались вам это сказать, господин Окакис. Но вам придется прибыть к нам на борт... В точности следуйте нашим инструкциям. Возьмите лодку в порту и гребите к нам. Пусть вас сопровождает или ваша жена, или кто-либо из ваших детей. Не пытайтесь предпринимать самостоятельных действий, потому что мы будем за вами следить. На вас будет направлен прожектор, а заодно и пулемет. Один неверный шаг - и мы будем стрелять.
- Да что вам от меня нужно?
- Когда подниметесь к нам на борт, мы обязательно сообщим вам об этом. Немедленно исполняйте то, что я вам сказал. Если все пройдет хорошо и мы будем удовлетворены, бомба взорвана не будет! Все!
И динамик с треском отключается. Окакис выпускает из рук микрофон и в отчаянии плюхается в кресло.
- Это ужасно, это безумие! - стонет он. Я подхожу к нему.
- Сделайте, как они просят.
Все хором душевно настаивают на том же:
- Да, да, поезжайте к ним! Сломленный судовладелец поднимается.
- Но они потребовали от меня взять с собой жену или одного из моих детей... - Он озирается вокруг, глаза безумные. - Где Экзема?
- У постели вашего сына, - говорю я быстро. - Возьмите с собой Антигону!
- Да, отец, - подхватывает милое дитя, к которому, похоже, вернулась природная энергия, - я поеду с вами!
Окакис глубоко вздыхает и выходит, держась за руку своей дочери. Я следую за ними, подав знак Берю и Глории сделать то же самое. Мне не хочется разговаривать в комнате, поскольку там, возможно, установлены подслушивающие микрофоны.
* * *
Мы проходим несколько десятков метров в направлении порта. Дойдя до лужайки, я останавливаю свою группу решительным жестом.
- Будем держать совет! - объявляю я. Окакис смотрит на меня, будто лунатик,
неожиданно разбуженный в тот момент, когда
он залез на печную трубу.
- Слушайте меня все, - говорю я. - Существует вероятность, что история с атомной бомбой сплошной блеф, но надеяться на это было бы избыточным оптимизмом. Я скорее склонен поверить нашим противникам. Более того, подозреваю, что, если вы согласитесь на их требования, вот тут-то они как раз и взорвут остров.
- Почему вы так думаете? - пугается милая Антигона.
- Сами подумайте! Они же не могут позволить себе роскошь оставить в живых хоть одного свидетеля. Человек, голос которого мы слышали, говорил, что он единственный уцелевший после потопления американской подлодки. И его имя легко вычислить. Опять же, подлодка не иголка в стоге сена - против нее будут брошены все военно-морские силы мира. Поэтому, чтобы успешно провести операцию, им нужно идти до конца. Выхода нет: нам тоже необходимо идти на риск. Мой план таков:
господин Окакис со своей дочерью последует к ним на борт. Я отправлюсь туда же. Глория пожимает плечами.
- Вы разве не слышали? Они же сказали...
- Я буду в воде, - обрываю я, - за кормой лодки, на которой поплывет наш хозяин. Когда лодка подойдет к субмарине, спрячусь под днищем. Ну а дальше по обстоятельствам.
Я вынимаю из кармана пистолет Глории.
- Хорошо бы защитить его от соленой воды. Для этого мне нужен какой-нибудь непромокаемый пакет...
- Может быть, подойдет плексигласовый чехол от моей подводной кинокамеры? - предлагает Антигона.
- Было бы замечательно.
Она бросается к дому, но я ее останавливаю.
- Антигона, счастье мое, пройдите через кухню и попросите слуг приготовить вам вантузы для прочистки раковин. Принесите все, что найдете.
Она одновременно широко открывает глаза и рот, так как вопрос чуть не срывается с ее губ, но воздерживается от интервью и убегает.
Мне кажется, мое хладнокровие и решительность немного успокаивают папашу Окакиса.
- Боже мой, ну и приключение! - вздыхает он.
- Это верно, - соглашаюсь я, - но, если нам удастся вырваться, будет что вспомнить в более подходящей обстановке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59