Марвин выражался как старомодный английский дворецкий, а не ушлый юрист.
– Нет, оставь письмо у меня, – сказал я минуту спустя. – Мистеру Кингу придется немного задержаться в тюрьме.
– Вы уверены? – спросил Марвин. – Разве нам не следует действовать?
– Действие откладывается, – сказал я.
Вскоре Марвин ушел, а я на пределе сил убеждал Жанин отказаться от идеи ехать в аэропорт Манчестера, – так делу не поможешь. Мы разговаривали, когда в дверь постучали. Ее раскрыл полицейский в форме. За его спиной стоял Тони Хэффлин с опереточной прической, в кашемировом пиджаке и слаксах. Он выглядел так, будто заехал сюда по дороге в гольф-клуб «Тарн». Его морщинистая физиономия приобрела оттенок дубленой кожи. Наверно, часами сидел в солярии.
– Простите, – с неодобрением сказал полицейский, – этот джентльмен говорит, что он ваш друг.
– Верно, и я его жду, – ответил я. – Входи, Тони.
Вооруженный часовой нахмурился, но пропустил посланца Брэндона Карлайла в палату.
– Кьюнан, – озабоченно сказал Хэффлин, – одна маленькая птичка начирикала, что тебя сюда упрятали копы. Приятная новость.
Я улыбнулся. Он беспокойно наморщил лоб. Потом слабым кивком поздоровался с Жанин.
– Как?! Даже шоколадку мне не принес? – сказал я. – Как поживает Брэндон?
– Я вижу, жизнь тебя ничему не учит. Сколько раз тебе вдалбливать, чтоб ты не лез в дела нашей семьи?
– Нашей семьи! Вот это да! Неужели Брэндон тебя усыновил?
– Следуя вашей логике, можно заключить, что именно семья подослала к Дейву убийцу, – сказала Жанин.
– Ни о каком убийце я ничего не знаю, но меня не удивляет, что его пытались убить. Наш мальчик наследил, как слон в посудной лавке.
– Зачем ты сюда заявился?
– Я пришел, чтоб вложить в уши Кьюнана одно сообщение: держись подальше от наших дел. Я тебя предупредил.
– Следующий, кто произнесет «я тебя предупредил», получит в глаз, – сказал я.
– Взгляни на себя, – усмехнулся Хэффлин. – У тебя руку поднять силенок не хватит.
– Зато у меня хватит, – сердито вмешалась Жанин и подошла к Хэффлину. – Верните моих детей.
– О чем это вы?
– Генри Талбот работает на «Карлайл Корпорейшн». Это вы вызвали его сюда, значит, вы замешаны в похищении.
– Мне о похищении ничего не известно.
– В таком случае подсуетишься и разузнаешь, – сказал я. – И еще я хотел бы услышать, что будет, если я не последую твоему совету?
– К чему ты клонишь? Совсем мозги набекрень?
– Ты требуешь, чтобы я не лез в дела семьи. А если я не послушаюсь, что тогда? Еще одно убийство?
– Слушай, я тебе уже сказал, мы к этому отношения не имеем. Семья с тобой уже расплатилась. Или, может, ты еще не понял, с чего это твое никчемное дельце вдруг стало процветать? Дал слово – так держи, а то до нас дошли слухи, что кое-кто навещал доктора Самима. Ты думаешь, мы в игрушки с тобой играем? Мистеру Карлайлу стоит только пальцем пошевелить, и ты, не вставая с этой койки, окажешься на помойке.
– Сомневаюсь. Не представляю, как можно одновременно находиться на койке и на помойке.
– Шутник! Рифма понравилась, да? Ты должен дать нам слово, что остановишься. Тогда мистер Карлайл, возможно, и надумает выяснить, кто хотел тебя убрать. Нашей компании скандалы не на пользу.
– Ничего этого не будет, – уверенно сказал я. – Теперь ты меня, Хэффлин, послушай. Скажи Брэндону, что я могу сделать так, что Винса Кинга освободят в течение следующих сорока восьми часов. Поглядим, как он после этого заговорит.
– На этот раз ты точно проиграл. Кинг сгниет в тюрьме. Я платил взносы в Федерацию полиции не для того, чтоб убийца копов разгуливал на свободе.
– А он будет разгуливать, – подзуживал я Хэффлина, и он, сам того не желая, попался на удочку.
– Как это?
– Очень просто. У министра внутренних дел не будет иного выбора, когда он получит письменное свидетельство о том, что доказательства по делу были подтасованы.
– Что еще за свидетельство, болван?
– Экспертное заключение о том, что частицы, обнаруженные на обуви Кинга, могли пристать к подошве где угодно, а не только на месте преступления.
– Фантазируешь.
– Ничуть. Все записано черным по белому, заверено подписями и печатью и готово лечь на стол Джеймса Макмэхона.
– Он не станет ничего предпринимать.
– Ему некуда деваться. Его секретарь уже в курсе этого дела. Кинга освободят, как только достоверность новых показаний проверит независимая комиссия. Макмэхону выгодно как можно быстрее выпустить Кинга, чтобы защитить свою репутацию, не испортить репутацию правительства, и просто потому, чтоб Кинг невиновен.
– Подонок! – выругался Хэффлин и, повернувшись на каблуках, пошел к двери, но, прежде чем открыть ее, остановился, видимо раздумывая о возможных драматических последствиях. – Я вернусь, – злобно проговорил он и, тихо прикрыв за собой дверь, удалился.
52
Минут через пять, следуя своей проворной крысиной натуре, Хэффлин снова появился в палате. Возможно, я несправедливо сравнивал его с крысой, но мне не хватало душевной щедрости думать об оставившем службу полицейском как-то иначе. Он вкрадчиво озирался, но ступал уверенно, что было особенно заметно с моей точки наблюдения, то есть с больничной койки.
– Ей придется выйти, – сказал Хэффлин, указывая на Жаннин.
– Речь идет о судьбе моих детей! – запротестовала она.
– Я не собираюсь устраивать тут говенную пресс-конференцию! То, что я скажу, не предназначено для ушей всяких писак, – ровным голосом объявил Хэффлин. Я видел, что ему приятно выгнать за дверь Жанин: он не скрывал собственного превосходства над ней. Не трудно было представить, о чем он успел поговорить с Брэндоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135