Я кивнул. От него здорово несло виски. Проходя, он задел меня плечом.
— О, извините, извините! Ничего страшного? — он отряхнул меня своими коричневыми, как у обезьяны, руками.
— Я в порядке, — сказал я.
— О, простите, — повторил он и, посмеиваясь, нырнул в входную дверь.
Нос Поула перестал кровоточить. Я спросил:
— Почему он сбросил тебя с лестницы?
Поул было открыл рот, чтобы ответить, но тут же спохватился и снова закрыл его, сказав:
— О чем ты говоришь, черт возьми?
— Они спустили тебя с лестницы. Келльнер и его телохранитель.
— Я просто поскользнулся. Будь любезен, не ходи за мной больше.
Прижимая кусок туалетной бумаги к лицу, он вышел наружу.
Я следом за ним. Пианино все еще бренчало, и там нестройным хором пели вместе с Джеки что-то ужасное, в чем с трудом можно было узнать песню «Освободи меня». Голоса звучали вразброд, лица раскраснелись от солнца и вина. Женщина-блондинка, которая восхищалась только что его голосом, плакала, и по ее щекам текла тушь. Хелен стояла возле певца, обнимая его за плечи своей обнаженной загорелой рукой.
Я как-то сразу почувствовал себя уставшим, трезвым и подавленным. У меня в бумажнике был номер телефона для вызова такси. Я сунул руку в карман.
Бумажника не оказалось.
Он был при мне, когда я запрыгивал в автомобиль Хелен. Я точно это знал, потому что нащупал его в кармане, когда пытался найти там нож, чтобы защититься от собак. Сначала я подумал, что обронил его, и обошел комнату, глядя всем под ноги. Потом вышел на лестничную площадку. Лестница была пуста. Внизу виднелись следы засохшей крови Поула. Я прошел в туалет.
Одна из кабин была заперта. Оттуда слышалось сопение. Я вымыл руки. Бумажника нигде не было. Черт возьми, подумал я. Может быть, он все-таки в том проклятом саду, где собаки?
Дверь кабины открылась, и оттуда вышел тот же самый мужчина с блестящими глазками. У него в руке была пластиковая карточка, и он постукивал по ней ногтем большого пальца. На лице у него застыла широкая улыбка.
— Привет еще раз! — не удивился он.
Я смотрел на карточку. Это было удостоверение члена Королевской ассоциации парусного спорта. Я выхватил ее у него из рук. На ней стояло мое имя. Я тут же вспомнил, что он вроде бы отряхивал меня, как бы поправляя мою рубашку, и все понял.
— Ну ты, отдавай мой бумажник!
— А при чем здесь я?
Его руки начали подниматься, сначала медленно, потом все быстрее. Я резко отклонил голову назад. Пальцы, которые были нацелены мне в глаза, угодили в лоб. Моя голова ударилась о стену.
Я услышал, как хлопнула дверь, прозвучали шаги по мраморной лестнице, потом с шумом завелся мотор автомобиля, и по гравию зашуршали покрышки.
Промыв ссадину на лбу, я вернулся в зал. Хелен сидела у пианино, а перед ней стоял стакан апельсинового сока. Я пожаловался:
— Кто-то только что залез ко мне в карман.
Я чувствовал себя круглым идиотом. Ко мне еще никогда не залезали в карманы.
Она обернулась ко мне. Ее серо-зеленые глаза были полны слез. Когда она взглянула на меня, слезы исчезли.
— Кто это сделал? — спросила она.
Я описал мужчину с коричневыми обезьяньими руками.
— Это Сквиль, — сказала она. — Так его зовут. Он держит бар в деловой части Марбеллы. Думаю, если вы хорошенько его попросите, он отдаст вам все, что взял, если, конечно, не успеет продать.
За нашими спинами, благоухая кремом после бритья, возник Джеки Шварц.
— Я совсем охрип, — сказал он, растягивая слова в манере диск-жокея, и отхлебнул сока из стакана Хелен.
— Чудесное пение, — пробормотал я.
Меня покоробила эта интимность — пить из чужого стакана.
— Что вы, благодарю вас, — улыбнулся он. У него были коричневые глаза, как у спаниеля, и длинные черные ресницы. Он бросал на меня взгляды, как сеньорита с почтовой открытки.
— Хей, хей! — послышался голос Деке. — Всем здесь хорошо?
— Конечно. Ужасно хорошо! — подтвердил Шварц. — Но мне надо работать.
— А мне надо ехать, — сказала Хелен.
— Могу и я с вами? — спросил я.
Деке засмеялся. А Шварц одобрил:
— Колоссально! Вот это по-моему!
Я сказал:
— Поеду с Хелен. Она уже раз спасла мне жизнь. Я доверяю ей.
— Ото! — воскликнула Хелен, оттопырив свои накрашенные красной, как пожарная машина, помадой губы. — Но доверяю ли я вам? — Она кокетливо изогнулась в своем тесном черном платье.
— Ну ладно. Давай. Не теряйся, парень! — сказал Деке.
— Я постараюсь, — ответил я.
— Конечно, постараешься, — сказал Деке. Его глаза стали холодными и внимательными, и на какой-то момент наши взгляды встретились. А потом он засмеялся громким пугающим смехом.
Подойдя к машине, Хелен жеманно помахала рукой в направлении балкона, потом села в автомобиль. Я занял место рядом. Она захлопнула дверь.
Когда мы немного отъехали от дома, она сказала:
— Я же просила держаться подальше от меня.
— Почему же?
— А потому, что я не могу каждый раз, попадая туда, выслушивать ваши идиотские вопросы.
От восточно-лондонского акцента теперь не осталось и следа. Она говорила как интеллектуальная выпускница университета, и в ее голосе звучало недовольство.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Собаки ожидали нас на зеленой лужайке, озаренной ярким светом. Они понимали, что бесполезно нападать на людей в зеленом автомобиле, помня, наверное, как эти люди пустили им в морду струю едкого газа. Внешние ворота открылись.
Хелен объяснила:
— Вы — примерный мальчик из колледжа, который участвует в гонках, чтобы заработать на жизнь. А в этой компании вы светите, как маяк над портом. Они все видят и понимают.
Я взглянул на нее. Ее четкий подбородок ясно вырисовывался на фоне белых вилл, стоящих у дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75