Сидя в кубрике, я, наверное, в пятисотый раз поднес к глазам бинокль. Дин разорвал пачку "Хайнекен" и закурил пятнадцатую сигарету за день. Входная дверь дома Дикки была заперта. Она простояла запертой весь день. Мы взяли напрокат автомобиль на стоянке, чтобы последовать за ним, как только он выйдет. Мое доверие к Дину начало колебаться.
Мы ждали.
В шесть часов Дин вышел купить пива. На первом этаже открылось окно. На миг я увидел кустистые черные брови Дикки, жесткие темные волосы, тронутые сединой виски. Дин вернулся с пивом. Окно так и осталось открытым. Никто не выходил из дома.
— Он у себя, — сказал я. — Ты уверен, что он туда пойдет?
Дин ответил:
— Я поеду и подожду его там. Лэнарк-Уэй, дом 13. — Он взял свою кожаную куртку.
— Осторожнее.
Он подмигнул. Теперь это был прежний, самоуверенный Дин.
— А то! — сказал он. Дин поднял складной велосипед, который мы прихватили с "Лисицы", взобрался на него и, не держась руками за руль, завихлял по набережной с сигаретой в зубах.
Я чуть не позвал его обратно. Потом вспомнил, с какой яростью он засыпал могилу Мэри. Он рассказал мне слишком много, чтобы убежать. Теперь он не сдаст позиций. Насколько это возможно для Дина.
Я открыл еще одну банку пива и сказал себе, что это последняя.
Солнце скрылось за домами. Веселые обитатели пластмассовых яхт повалили на берег — выпить синтетического пива и наскоро перекусить. На Харбор-Уок зажглись фонари, электрические лампочки мерцали в стилизованных газовых шарах. В доме 21 зажегся свет.
Дикки сидел дома.
Когда мои часы показали одиннадцать, было уже достаточно темно. Я съел бутерброд с сыром, прикончил банку пива и выпил литр мэлвернской воды. Я уже знал эту дверь как облупленную. Я видел ее левую верхнюю створку. Остальное заслонял кирпичный столб. Гавань начала источать липкий пар, провонявший стоячей водой и застарелым мусором. Меня передернуло. И я засомневался. Чертов дурень, сказал я себе. Ты пятнадцать лет оттрубил журналистом, а теперь клюнул, на байку этого малолетнего хулигана Дина, который небось просто злится на Дикки. Мэри, наверное, рассказала ему, как Дикки орал на нее в Чатеме.
В верхней части синей двери появился желтый просвет. Свет хлынул на кирпичную тумбу. Внутри виднелись силуэты.
Дикки стоял повернувшись к выходу. И женщина. Я направил на нее бинокль. Она что-то сказала, наверное попрощалась, перекинула через плечо сумочку. Дверь закрылась, Дикки остался внутри.
Но я больше не думал о Дикки. Я выскочил из кубрика и помчался на берег, стуча каблуками по тиковым плиткам.
Автостоянка Новой Венеции располагалась перед воротами, ее освещали люминесцентные лампы. На другом конце стоянки около дверцы автомобиля стояла женщина. Должно быть, мой топот привлек ее внимание. Она повернулась, уставилась на меня. Затем быстро отвернулась. Я бежал петляя между машинами, тяжело дыша. Женщина успела открыть дверцу. Она снова повернулась ко мне, ее глазницы казались черными впадинами, красный свет фонарей высосал золото из ее волос и превратил их в серый металл.
— Надя, — сказал я.
— Простите, мадам, — раздался голос у меня за спиной. — Этот человек вам не мешает? — Я обернулся. За мной стоял охранник.
Надя улыбнулась. При свете фонарей блеснули ее белые зубы.
— Нет. Я, напротив, очень рада его видеть. — Она повернулась ко мне. — Ну, — спросила она, — вы сядете в машину или будем торчать тут всю ночь?
Охранник из службы безопасности завертел головой. У него было бледное глупое лицо.
— А-а... — пробормотал он. — Ну-ну. — И разочарованно вернулся в свою будку. Я забрался в машину.
— А знаете, — сказала Надя, — это правда. Я почти рада видеть вас. — Она протянула руку и дотронулась до моей головы. — Вы выздоровели?
Пальцы у нее были твердые, но нежные. Мне нравилось их прикосновение, нравилась забота в ее голосе. На миг я тоже обрадовался, что вижу ее, но причины этой радости были совершенно неуместны.
Я постарался вспомнить более подходящие причины для радости.
— Почему вы тогда сбежали? — спросил я.
— Я не сбегала.
— И взяли у меня кое-что, — продолжал я. — Пленку.
Ее лицо при холодном свете казалось жестким и угловатым.
— Какую пленку?
— Со снимками Леннарта Ребейна... к которому приставал пожилой мужчина.
— О чем это вы?
У меня в кармане заверещал телефон.
— Да?
Это был Дин.
— Подваливай, — сказал он. — Дом двадцать пять, Лэнарк-Драйв. Заберешь нас, ладно? — Голос был напуганный, задыхающийся.
В трубке слышался шум: крики и сирены.
— Уже еду. — Мне не хотелось терять Надю. — Друг попал в беду, — сказал я.
— Поедем на моей машине, — решила она. Она мчалась очень быстро, как будто привыкла, что ей все уступают дорогу. Мимо промелькнул Саутгемптон.
— Я хочу с вами поговорить.
Она смотрела прямо перед собой, глаза ее сузились, руки были прямыми, как у автогонщика.
— Потом. Я же веду машину. — Она нажала на тормоза, и меня бросило вперед. Мы остановились под светящимся знаком: "Полиция". Я вышел, и дежурный сержант объяснил мне, как добраться до Лэнарк-Драйв.
Через десять минут мы были на месте. Это была широкая улица, застроенная уродливыми административными зданиями, которая, извиваясь, тянулась до края Нью-Фореста. Надя снизила скорость, шины взвизгнули.
В ветровом стекле отражались синие огни. За черным экраном деревьев был виден другой свет: грязно-желтые языки пламени, вырывавшиеся из четырехугольных проемов. Из окон. Горел дом.
Теперь мы двигались медленно. Синие огни принадлежали четырем полицейским машинам, двум каретам "Скорой помощи" и трем пожарным машинам. Над одной из пожарных машин на выдвижной лестнице стоял человек, заливавший водой дыру в крыше дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97