Торнефельд заплакал, хрипло вскрикивая и дергая головой, словно пытаясь сбросить веревку со своей шеи. Со лба у него лился холодный пот.
— Мне нужно бежать! — выдохнул он. — Они не должны меня найти. Помоги мне, брат, и я тебе всю жизнь буду благодарен!
Вор пожал плечами, показывая, что ситуация безнадежна.
— Снег слишком глубокий, мороз слишком сильный, — сказал он. — Тебе далеко не уйти. Они все равно тебя схватят.
И тут, раньше, чем кто-либо из них успел открыть рот для очередной реплики, угрюмый мельник снова затянул свою песенку, похлопывая руками в такт:
…Пляшет в хороводе
Со смертью в декабре?
Пляшет как баран
Под смерти барабан
Последнюю свою тарантеллу!
— Да замолчи же, а то я не вынесу этого и убью тебя! — закричал Торнефельд и схватился за пояс, где у него когда-то висела шпага. Но уже в следующий миг его обуял такой ужас, что он заревел как ребенок и принялся называть бродягу своим сердечным братом и лучшим другом, умоляя его во имя Христа и Его страстей помочь ему спасти свою молодую жизнь.
Бродяга прикинулся, будто серьезно раздумывает над его словами.
— Жаль мне твою шею! — сказал он наконец. — Ладно уж, помогу тебе как брат брату. Ты хочешь в шведское войско, но не знаешь, что дворянину на этом свете расставлено много силков и ловушек, а вот простому мужику сквозь них проскользнуть легко. Знаешь что, отдай мне ту грамоту, что прячешь под курткой, и я пойду вместо тебя к шведам!
— Грамоту? Ни за что! — вскричал Торнефельд. — Я поклялся моему отцу на его смертном одре, что лично передам ее в руки Его Величеству королю!
— Не последуешь моему совету — последуешь за палачом! — решительно отрезал бродяга. — Впрочем, если хочешь, можешь умереть за своего короля на виселице.
Через час здесь будет разъезд мушкетеров, вот и выкручивайся сам!
Торнефельд застонал, закрыв лицо ладонями.
— Брат, — молвил он тихо. — Я скажу тебе правду: у меня больше не осталось мужества. Я знаю, что все пропало, но хочу во что бы то ни стало сохранить свою жизнь. Я боюсь смерти и вечности… Бери мою грамоту!
Он вытащил грамоту из-под куртки. Ею оказалась небольшая печатная книга. Бродяга схватил ее обеими руками и крепко прижал к себе, словно боялся, что Торнефельд может снова отобрать ее.
— Это — Библия Густава-Адольфа. Он носил ее под панцирем в каждом сражении. Она была у него, когда он пал при Люцене, — негромко рассказывал Торнефельд. — Листы ее напоены благородной кровью короля. Мой отец получил ее от деда, который при Люцене был полковником синих драгун. Ты должен отдать эту книгу лично в руки королю. Я надеялся благодаря этой реликвии сыскать себе честь и удачу в шведской армии. Она наверняка открыла бы мне путь к успеху, но теперь… Что-то будет со мной теперь, брат?
Бродяга уже успел спрятать Библию у себя под курткой.
— Там, куда я тебя отведу, у тебя не будет нужды в куске хлеба! — ответил он. — Мне обещали местечко на заводе господина епископа. Ты пойдешь туда вместо меня. Там тебя не тронут мушкетеры, потому что господин епископ — имперский князь и у него есть право на собственный суд. Ты останешься у него, пока твое дело не будет закрыто и забыто. Послужишь немного господину епископу, а потом он тебя отпустит.
— Этого я и хочу — честно послужить. Спасибо тебе, брат. Да наградят тебя на земле и на небесах! — ответил Торнефельд, поочередно указав рукою на пол и на потолок.
— Ну что, сделка состоялась? — спросил мельник. — Раз так, то следует выпить за нее пару стопок старого страсбургского коньячку.
Он встал, пошарился в углу и выставил на стол бутылку и стаканы. Однако Торнефельд грустно покачал головой.
— Мне не до банкета! — сдавленным голосом сказал он. — Ах брат! До чего же низко я опустился!
— Лучше опуститься, чем подняться на виселицу! — возразил бродяга. — Жизнь — это драгоценное и легкоутрачиваемое благо, и кому это ведомо, тот поймет тебя! Пей, брат! Выпей во славу святого Иоанна, чтобы дьявол не мог причинить тебе зла!
— Я пью во славу моего короля, Северного Льва! Я пью за то, чтобы он овладел всем миром! Да расцветет в его саду цветок по имени «Корона Империи»! И еще я пью за здравие всех доблестных шведских солдат, к числу которых я более не принадлежу!
Он одним глотком осушил стакан и бросил его о стену. Осколки со звоном разлетелись по комнате. Между тем в доме становилось все холоднее. Восковой огарок свечи едва мерцал на столе и в каждую минуту был готов угаснуть. Ночной морозный туман сочился сквозь дверные щели, и смертная тяжесть все сильнее сковывала грудь Торнефельда.
Мельник встал со скамьи и обратился к нему:
— Пора! Теперь следуй за мной!
Все трое вышли за порог. Ветер больше не завывал в ветвях деревьев, воздух был ледяной и ясный, над заснеженными полями и темными лесами разливался голубоватый призрачный свет. Торнефельд жадно всматривался в ночь, опасаясь увидеть охотившихся на него мушкетеров, но, куда ни кинь, кругом не было ни души — лишь занесенные снегом степь и дорога, кусты и пашни, деревья и камни. И далекая кромка горизонта, у которой одиноко поблескивал огонек чьего-то окна.
— Обещай мне, брат, — тихим голосом попросил Торнефельд бродягу, — что отдашь Библию лично в руки моему королю.
— Обещаю тебе перед Богом и ликом Его! — торжественно сказал бродяга, показывая рукой в зависшую над полями ночную мглу. — Не печалься! Я указал тебе единственно верный путь. — И тут же добавил себе под нос: — Король и без того богат, зачем ему твое заветное сокровище? Лучше я сохраню его для себя. Я буду так крепко стеречь его, что сам дьявол не отнимет его у меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61