Впрочем, может быть, достаточно будет одного вопроса. Именно сюда два дня назад она принесла свою криминальную пленку, чтобы ее проявили и отпечатали снимки.
Приемщица была на месте — длинноногая девчушка в какой-то условной юбчонке и блузке, настолько коротенькой, что была видна узкая полоска тельца с живописным пупком посредине живота. Как и прошлый раз, она снисходительно болтала с охранником. Тот робел, взглядывал на девчушку исподлобья, изо всех сил пытался вести себя независимо, но Касатонова видела — тяжело парню, и, бросая стыдливые взгляды на девичий пупок, не волен он был в своих словах и поступках. Это не его вина, не его испорченность, это все возраст, парень пребывал в том возрасте, когда из непреодолимой тяги к таким вот пупкам и состоит жизнь. Прекрасный возраст, не могла не подумать Касатонова.
— Простите, — обратилась она к девчушке. — Я немного нарушу вашу беседу... — Да какая беседа, господи! — воскликнула девчушка досадливо.
— Я была у вас два дня назад, сдавала пленку на проявку и на печать.
— Помню! И снимки ваши помню. Совершенно кошмарные снимки, не знаю даже, где такие можно сделать.
— На месте преступления.
— Я тоже так подумала... Там в разных позах какой-то мужик в кровище лежал... Это ваши снимки?
— Мои, — кивнула Касатонова. — У меня все такие. Так вот, я хочу спросить... Скажите, пожалуйста, — Касатонова никак не могла сочинить вопрос, который был бы и внятным, и в то же время достаточно неопределенным.
— Приходили, — кивнула девчушка, сразу все поставив на места.
— Кто приходил?
— Двое... Ничего ребята, только какие-то перепуганные, не знают, что сказать, о чем спросить... У них был наш фирменный конверт и эти снимки.
— Что они хотели?
— Спросили, здесь ли печатали... Я сразу узнала фотки, и они ушли.
— И ничего больше не спросили?
— Вроде ничего, — девчушка почесала пупок, легонько так почесала, одним ноготком мизинчика. Неплохо получилось. Касатонова даже, кажется, увидела, как охранник, простонав, отвернулся к витрине с рамками и альбомами. — Да, про пленку спросили. Я сказала, что после выполнения заказа пленка выдается одновременно со снимками.
— Значит, интересовались пленкой?
— Да, я вспомнила... Я еще подумала тогда, что вы, наверно, где-то выронили пленку и прислали их спросить... Я им сказала, что пленки у нас нет. А вы действительно ее потеряли?
— Нет-нет, все в порядке. Просто она выпала из конверта и лежала в сумке, — Касатонова для убедительности подняла сумку и показала, как она выглядит. — А скажите, девушка... Вы бы узнали их, если бы они опять пришли?
— Конечно! — она стрельнула глазками в сторону охранника — дескать, вот так, дорогой. — Мы даже с ними немного в переглядки поиграли. В порядке ребята.
Выйдя на улицу, Касатонова некоторое время стояла неподвижно, пытаясь осознать услышанное. На мир она смотрела глазами изумленными, даже какими-то ошарашенными. Все те доводы, которые совсем недавно, в троллейбусе, приводила самой себе, чтобы убедить, что гости в квартире искали что угодно, но не пленку, не снимки... Все эти доводы рухнули.
Искали пленку.
Все-таки пленку.
Они искали именно ее, а войдя в квартиру, увидели конверт со снимками. То есть, опоздали. Мыльницу они могли и не брать, она им совершенно не нужна.
Видимо, не знали, как поступить, и на всякий случай прихватили.
Девчушка говорит, что ребята в порядке. Что значит в порядке? Джинсы, черные очки, патлы по плечам, майки с дурацкими картинками... Что-то в этом роде.
Но зачем кавардак в доме?
Они маскировали свою цель, — подумала Касатонова.
Хотели сделать вид, что это ограбление.
Поэтому и взяли фотоаппарат.
А транзистор им не нужен, они не поняли, что это хороший транзистор.
Они темные.
Они исполнители.
Вывод? — жестко спросила у себя Касатонова. И, не задумываясь ни секунды, ответила: Они выйдут на меня. Они уже сегодня на меня выйдут.
* * *
Дальнейшие действия Касатоновой были настолько четкими и безошибочными, что, казалось, она не первый год вертится в криминальных делах и знает эту сторону человеческой деятельности во всех подробностях. А почему бы ей и не знать, почему бы ей и не быть готовой ко всяким неожиданностям, если жизнь ежедневно неустанно и терпеливо снабжает нас сведениями, знаниями, советами, как вести себя в подобных случаях. Походка Касатоновой была раздумчивой, неторопливой, расслабленной. Она брела вдоль улицы не то разглядывая витрины, не то вообще не зная, куда податься и чем заняться. Человек, который, возможно, шел следом, не спуская с нее взгляда, наверняка тоже расслабился бы, тоже начал бы смотреть по сторонам и скучать.
Но это заблуждение.
Касатонова была насторожена и подтянута. Едва узнав в проявочном пункте, что туда уже приходили за пленкой, что снимки из квартиры пропали не случайно, она сразу, в ту же секунду почувствовала за спиной холодок опасности. Ее вывод был прост и очевиден — на кону труп и кто-то спасается.
И ни перед чем не остановится.
Где есть один труп, там вполне может быть и второй, и третий, — напомнила она себе и, хмыкнув, глянув на себя в витрину, пошла дальше с той же неторопливостью и с той же настороженностью.
Очень важную вещь поняла Касатонова — чем-то она обладает, какая-то тайна заключена в пленке, которая сейчас мирно лежит в ее сумке на самом дне. Снова и снова вспоминая свое пребывание в балмасовской квартире, перебирая в памяти снимки и без конца тасуя их, не могла она, не могла обнаружить ничего, что могло бы так растревожить... Кого растревожить? — спросила она себя. И как человек, который всегда называл вещи своими именами, ответила жестко и прямо — убийцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63