— Что знают?
— Ну... что он есть.
— Да, — протянул Гордюхин, постепенно приходя в себя. Похоже, он всю дорогу от своего кабинетика бежал спасать касатоновскую жизнь. — Да, протянул он, падая в кресло. — Хочу вам сказать, Екатерина Сергеевна... — но сказать Гордюхин ничего не успел — в дверь снова раздался звонок. Касатонова с ужасом посмотрела на Гордюхина, а тот, склонив голову вперед, как это обычно делает бык перед тем, как напасть на противника сильного и ненавистного, поднялся, вынул пистолет из кобуры, передернул затвор и двинулся к двери, по пути отодвинув Касатонову себе за спину. Во всем его теле чувствовалось напряжение, готовность поступить жестко, быстро и в полном соответствии с действующим законодательством.
Чуть наклонившись к дверному глазку, Гордюхин некоторое время смотрел не площадку, потом как-то сразу обмяк, руки его упали вдоль тела и он обернулся к Касатоновой с почти беспомощным выражением лица.
— Открывайте, Екатерина Сергеевна, — сказал он слабым голосом. — Открывайте.
— Кто там?!
— Убахтин с операми.
— Не один?
— Группа захвата, — и Гордюхин снова упал в кресло.
Касатонова некоторое время молча смотрела в глазок, потом начала медленно управляться с замком, который с таким старанием ставил Пыжов. Повернув последний раз колесико, Касатонова потянула дверь на себя и тут же была отброшена в сторону — в прихожую ворвалось несколько человек с пистолетами наизготовке. Впереди был Убахтин, за ним несколько ребят в масках с прорезями для глаз. Один из них тут же рванулся на кухню, второй оккупировал ванную комнату, третий вслед за Убахтиным ворвался в комнату, где в кресле совершенно обессилевший сидел Гордюхин, продолжая обмахиваться форменной своей фуражкой.
— Садись, Юра, — сказал Гордюхин, показывая на соседнее кресло. — Расслабься немного.
— Где?!
— Ты о чем?
— Екатерина Сергеевна позвонила и сказала, что... — Едут. Будут через полчаса.
— Кто едет, Коля? — Убахтин, наконец, смог задать какой-то осмысленный вопрос.
— Бандиты. Она назначила им встречу через сорок пять минут, пятнадцать уже прошло... Через полчаса должны быть, — Гордюхин говорил устало, даже с каким-то безразличием, будто речь шла о том же Пыжове.
— Они позвонили и потребовали пленку, — вмешалась Касатонова. Сказали, с сыном могут сделать что угодно, Они уже его вычислили. Сына. Моего.
— Разговор записан? — спросил Убахтин, кивнув на коробочку, от которой тянулись проводки к аппарату.
— Да, там все записано. Ваш эксперт побывал до этого. Но они и раньше звонили.
Боевики в масках с прорезями, убедившись, что ни в ванной, ни на кухне никакой опасности нет, столпились в дверях, ожидая дальнейших указаний.
— Мы успели во время, — сказал им Убахтин. — Ждем.
— Водички бы, — один из боевиков содрал с головы маску, обнажив простоватую, веснушчатую физиономию со всклокоченными, взмокшими от пота волосами.
— Екатерина Сергеевна, — Убахтин нашел глазами Касатонову. — Угостите ребят, ладно?
Но Касатонова, рванувшаяся было на кухню к холодильнику, остановилась, замерла, окаменела — в прихожей опять громко и раздражающе ревел звонок.
— Всем оставаться на местах! — скомандовал Убахтин, повернувшись к Гордюхину и Касатоновой. И, сняв предохранитель на пистолете, какой-то незнакомой, кошачьей походкой двинулся в прихожую. По пути он подал своим ребятам непонятный знак рукой, но те сразу сообразили, что нужно делать — один расположился за дверью в ванной, второй встал у входной двери, чтобы тут же броситься на любого, кто окажется перед ним на площадке, третий, выставив вперед пистолет, сжатый в двух кулаках сразу, остановился чуть в отдалении, почти в комнате.
Убахтин осторожно приблизился к дверному глазку и увидел человека, который стоял на площадке и почти беспрерывно нажимал кнопку звонка. — Шиз какой-то, — пробормотал он.
— Может, Леша? — неуверенно проговорила Касатонова.
— Бандит? — уточнил Убахтин.
— Не совсем... Сын в общем-то.
Убахтин, поморщившись от звонка, который не переставая верещал над самой его головой, поманил рукой Касатонову. Она подошла, приникла к глазку, замерла.
— Вроде, Леша, — неуверенно пробормотала она.
— Вы не узнаете своего сына? — удивился Убахтин.
— Взволнованный он какой-то... Я никогда не видела его таким.
— Ну, вы даете, Екатерина Сергеевна, — Убахтин отстранился от двери. — Какой-то замок у вас идиотский... Где вы взяли такой?
— Николай Степанович подарил.
— Открывайте.
Алексей ворвался в квартиру тоже с намерением немедленно кого-то спасти, кого-то покарать, в общем, навести порядок. Но, увидев группу захвата в зловещих черных масках с прорезями для глаз, увидев их угрожающие позы, направленные на него пистолеты, увидев мать, которая пугливо выглядывала из-за тощеватой спины Убахтина, Алексей обессилено пошатнулся к стене.
— Так, — сказал он. — И что дальше? — Еще раз посмотрев на каждого, он остановил свой взор на Касатоновой. — Жива?
— Вроде.
— А как понимать?
— Они пришли спасать меня... Видишь как получилось... Раньше тебя пришли. Ты немного опоздал.
— Да, кто не успел, тот опоздал, — сказал Убахтин, пряча пистолет. — Вы, Екатерина Сергеевна, еще кого-нибудь ждете? Артиллерия? Авиация? Танки? Еще кто-нибудь несется сейчас по городу спасать вашу драгоценную жизнь?
— Юрий Михайлович... Вы, кажется, огорчены, что она... Я имею в виду мою драгоценную жизнь... Вы огорчены, что она еще теплится в моем теле?
— Не знаю, что у вас там теплится, а что уже перестало!
— Ничего в моем теле теплиться не перестало! — отчеканила Касатонова, уловив в словах следователя намек на что-то непристойное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63