— Хорошо, — кивнул Убахтин. — Пусть так. Хотя у него в холодильнике как раз все упакованное — та же рыба, колбаса... Принимается. Посидели, поддали.
Дальше?
— Что было дальше, кажется, даже я могу сказать, — неожиданно для себя проговорила Касатонова.
— Слушаю вас, милая дамочка.
— Я не дамочка, — Касатонова изумленно посмотрела на капитана. — Меня зовут Екатерина Сергеевна.
— Все равно слушаю.
— Посидели, поддали, — после легкой заминки продолжила Касатонова. — Потом гость отлучился в туалет, привел в боевую готовность свой пистолет, револьвер, наган... Не знаю, из чего он там стрелял. И, подойдя сзади к хозяину, который в это время прыгал по каналам телевидения, выстрелил в затылок. Пока хозяин в предсмертных судорогах колотился об пол, он привел стол в порядок.
— И? — капитан о интересом смотрел на Касатонову.
— И был таков.
— А за что его убили? Что вам подсказывает ваша женская логика? Ваша женская интуиция?
— Он был директором мебельной фабрики. Мне кажется, здесь копать надо, — Касатонова ловко ввернула криминальное словечко, и эта ее дерзость не осталась незамеченной.
— Копать? — весело удивился Убахтин. — Ну, что ж... Будем копать. С вашего позволения. Что с телефонами? — он обернулся к технарю, который возился с определителем.
— Есть телефоны, — парень протянул капитану список снятых с определителя номеров.
— Ого! — воскликнул капитан. — Напряженная жизнь была у Балмасова.
Четырнадцать звонков за вечер.
— Может, за весь день? — уточнила Касатонова.
— Так ведь тут же и время указано.
— Позвольте взглянуть?
— Зачем? — удивился Убахтин.
— Любопытно.
— Есть мысль?
— Есть.
— Ну, что ж... Взгляните, — он протянул листок Касатоновой, остановился рядом и не сводил с женщины глаз, будто по выражению лица хотел определить, что за мысль возникла в этой головке за сверкающими очками, за изумленными глазами и светлыми волосенками. Но Касатонова была совершенно невозмутима — она пробежала взглядом по столбцу цифр и вернула листок капитану.
— Это все телефоны или только те, которые удалось определить?
— Все, — ответил эксперт. Там, где телефон не определен, стоит прочерк.
— Вы удовлетворены? — спросил Убахтин.
— Да.
— Ваша мысль подтвердилась?
— Скажем так... Укрепилась.
— Поделитесь?
— Пока воздержусь.
— Но когда мысль созреет, вы обязательно со мной поделитесь, да? — Убахтин смотрел на Касатонову цепко, настойчиво, исподлобья.
— Обязательно.
— Ну и хорошо, — уже с некоторым равнодушием произнес капитан и даже по его интонации нельзя было понять — то ли ему действительно важно было знать, о чем подумала эта дамочка, то ли он просто забавлялся. А может, приставал?
— Уж коли у нас с вами установился прочный деловой контакт, — Касатонова воспользовалась паузой и заговорила снова. — То, может быть, вы позволите мне сходить в туалет? Второй час сидим... Я, конечно, извиняюсь.
— Саша, — обернулся капитан к эксперту, который все еще бродил по квартире со своей пушистой кисточкой, напоминающей беличий хвостик. — Ты уже был в туалете?
— Да, все в порядке. Там такая же чистота, как и везде.
— Не возражаю, — чуть заметно поклонился Убахтин.
— Спасибо, — и Касатонова, выйдя из комнаты, свернула в коридор, который вел на кухню. Войдя в туалет и заперев за собой дверь, она осмотрелась. Туалет был совмещен с ванной. Когда-то здесь была стенка, но ее убрали. Нынче так поступают многие. Вдруг обнаружилось, что раздельный туалет не такое уж великое благо, как когда-то казалось. При перенаселенной квартире, в коммуналке — да, это необходимо. Но если в квартире живут двое, трое, даже четверо, в подобном разделении нет никакого смысла. А польза есть — когда убирается разделяющая стенка, ванная вдруг становится не просто большой, а почти громадной, в ней есть место, чтобы потянуться, развести руки в стороны, можно втиснуть шкаф для стопки полотенец, поставить стиральную машину, повесить на стенку громадное зеркало.
Балмасов так и поступил.
В образовавшемся простенке были установлены стеклянные полки со всевозможными флакончиками, видимо, любил он при жизни запахи, кремы, одеколоны и прочие парфюмерные подробности. Взглянув на себя в большое, в полстены, зеркало, Касатонова, в общем, осталась довольна. Прическа, конечно, была слегка всклокочена, но это придавало ей вид молодой и даже слегка взбалмошный. Теперь она понимала, почему капитан так послушно откликался на ее просьбы, явно выходящие за пределы прав понятой.
Но как ни всматривалась Касатонова, как ни разглядывала ванную, ничто не привлекло ее внимания. Она была разочарована. Все-таки оставалась надежда увидеть здесь хоть что-нибудь, говорящее о хозяине, о его образе жизни, о том, что же все-таки произошло вечером, когда она стояла на балконе, наслаждаясь сигаретой и дождем, шуршащим по пластмассовому навесу.
В последней надежде, прежде чем выйти, она заглянула в унитаз, в самое-самое его нутро, куда и заглядывать-то неприлично. И тут ее поджидала маленькая неожиданность — в кружочке воды плавало нечто совершенно неприметное, коричневое, корявенькое. Касатонова не была брезгливой. Жизнь, которую она прожила на севере, на Сахалине, на каком-то химическом комбинате, надежно избавила ее от этого недостатка или достоинства — пусть каждый понимает, как ему угодно. Наклонившись к самому унитазу, она убедилась, что это было совсем не то, что подумал эксперт, если он, конечно, нашел в себе силы заглянуть в это срамное место. Взяв из стакана зубную щетку, она теперь вряд ли понадобится хозяину, Касатонова бестрепетно подцепила ею это нечто плавающее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63