Но как они могли попасть сюда, как проникли? С выражением полнейшего недоумения Заварзин еще осмотрел замки — они уже не вызывали в нем ощущения неуязвимости. И, выглянув во двор, он ничего подозрительного не заметил. Никто не следил за ним, никто не поджидал. И “мерседес” стоял на обычном месте, призывно сияя на солнце. Впервые Заварзин поймал себя на том, что не испытывает при виде этой машины ни радости, ни волнения и не хочется ему сесть за руль на зависть всем прохожим. А ведь еще вчера каждая поездка была для него маленьким праздником...Все-таки подошел Заварзин к телефону, пересилил себя. Позвонил в приемную Голдобова.— Привет, — сказал он краснокудрой Жанне. — Какие новости? Илья Матвеевич интересуется.— Был звонок из прокуратуры.— Анцышка?— Нет. Следователь. Его фамилия... только не смейся — она сверилась с записью, — его фамилия Пафнутьев.— И что он?— Мне кажется, он приглашал Илью Матвеевича на допрос.— На допрос, Жанна, не приглашают. На допрос вызывают. Или приводят. Смотря по обстоятельствам. Но причем здесь Илья? Его же не было в городе! Он был за тысячу километров отсюда! — и, не дожидаясь ответа, Заварзин положил трубку.Голодобов сидел в низком кресле, положив сжатые кулаки на подлокотники и глядя исподлобья прямо перед собой. Когда Заварзин вошел, он невольно наткнулся на этот его тяжелый невидящий взгляд.— Поздравляю, Илья Матвеевич... Вас ждет большая радость — следователь Пафнутьев желает с вами познакомиться. Но тот то ли не слышал Заварзина, то ли не считал нужным ответить, то ли не было в его словах ничего такого, на что стоило бы отвечать.— Где ты ночуешь? — произнес наконец Голдобов. — Где тебя черти носят по ночам? Ты ведь знал, что я должен подойти?— В кооперативе задержались с ребятами.— Нажрались?— За упокой невинной души пригубили, — попытался улыбнуться Заварзин, но Голдобов шутки не принял.— Дерьмо! — произнес он.— Кто?— Ты.— Да? — усмехнулся Заварзин, — Не надо так, Илья Матвеевич, не стоит, — он опустился в кресло, сжав на подлокотниках побелевшие ладони, словно боясь, что они выйдут из подчинения. — Не надо, — повторил он чуть слышно. — Чего не бывает в жизни... Все может случиться... Сегодня со мной, завтра с вами...— Может, или уже случилось? — с тихим бешенством спросил Голдобов. Он, кажется, окончательно пришел в себя.— И то, и другое, Илья Матвеевич, — Заварзин чаще, чем требовалось, называл Голдобова по имени и отчеству, и была в этом подчеркнутом почтении непокорность, вызов. — Поговорим спокойнее, Илья Матвеевич.— Ты знаешь, что было в чемоданчике?— Догадываюсь.— Ты догадываешься, а я знаю.— Никак зелененькие? — усмехнулся Заварзин.— Не только. И доллары — не самое ценное, что там было.— Что же, Илья Матвеевич? Что может быть дороже и желаннее? — Заварзин явно шел на нарушение сложившихся отношений. Когда Голдобов соблюдал нормы вежливости, Заварзин терпел. Он знал, кто главный, но оскорбления прямого и сознательного не прощал.— Там была компра, — негромко и внятно произнес Голдобов.— На кого? — задавал Заварзин вопрос и сразу понял — ответа не будет.— Там были документы, которые позволяли мне, а значит и тебе, чувствовать себя спокойно. Что бы ни случилось. Теперь понял, что мы потеряли?— Как не понять, Илья Матвеевич, — вздохнул Заварзин. — Как не понять.— Кто мог забраться к тебе в квартиру?— Официальное правосудие так не действует. Ночью, тайком... Им нужны протоколы, свидетели, понятые, акты изъятия, постановление на обыск. И так далее. Здесь все было иначе.— Это был обыск или ограбление?— Кое-что, конечно, похищено. Но так, по мелочам. Однако же, есть и признаки обыска. Что-то искали. Причем, явно нервничали, взламывать было не обязательно, поскольку рядом, в соседнем гнезде торчали ключи от этих ящиков. Такое впечатление, что они нарочно хотели оставить следы, нашкодить... Или же действовали в панике, в спешке, не зная, куда ткнуться.— Откуда у них твои ключи? — Голодобов изменил направление разговора, изменил и тон. Заварзин понял, что его подозревают. — Скажи мне, дорогой Саша, откуда у шелупони подзаборной оказались ключи от твоих финских, шведских и прочих замков? Ведь не было взлома, не было отмычки, у таких замков не может быть отмычки. Не было отжатия, потому что твоя дверь, изготовленная в моих мастерских, не поддается отжатию. Там были использованы ключи от этих замков. Именно от этих, Саша! — прокричал Голдобов прямо в лицо Заварзину. — Как ты это объясняешь?— Вы так спрашиваете, Илья Матвеевич, что мне даже показалось...— Плевать я хотел на то, что тебе показалось! Заварзин помолчал, наливаясь обидой и гневом, потом полез в карман и с силой припечатал к столу связку ключей.— Вот! Они всегда при мне. К ним пристегнут автомобильный ключ, поэтому я шагу не могу ступить без этой связки. Кольцо спаяно, ни один ключ отстегнуть невозможно. Вы сами на этом настояли, Илья Матвеевич! Это ваш совет — спаять кольцо.Да, был такой разговор, — неохотно согласился Голдобов.— Должен вам напомнить, дорогой Илья Матвеевич, что такие же ключи есть и у вас.Голдобов молча поднялся, пошарил в карманах и положил перед Заварзиным ключи на тонком блестящем колечке. Потом, ни говоря ни слова, снова сунул их в карман.— Понял? — спросил он. — И никто, ни одна живая душа не знает, откуда эти ключи, куда можно проникнуть с их помощью, где замки, которые можно отпереть этими ключами. Я пользовался ими только два или три раза.— Знаю, — кивнул Заварзин. — Когда одна красотка никак не могла найти место для ночевки.— Чем они плеснули мне в глаза? — спросил Голдобов, немного успокоенный тем, что у Заварзина ключи оказались в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140