В воскресенье после бесплодной уборки мистер Рэндолф удивил всех, отказавшись от добавки.
— Вы должны понять, миссис Троттер, как трудно мне говорить «нет» вашей прекрасной курице, но сегодня около трех должен приехать мой сын.
При слове «сын» у Гилли ёкнуло внутри. А что, если этот сын заметит что-то неладное в гостиной мистера Рэндолфа? Кресло стоит на другом месте. Книги расставлены не так как раньше. А вдруг он знает, где должны были лежать деньги?
— Но у вас еще есть время, чтобы полакомиться кусочком пирога, на этот раз вишневого,
— Вишневый пирог! Какой сюрприз! Тогда отрежьте мне, пожалуйста, вот столько, — мистер Рэндолф чуть-чуть раздвинул большой и указательный палец на костлявой руке и показал, какой кусочек ему можно отрезать, — я не в силах устоять перед вашими пирогами, миссис Троттер. Просто не в силах.
Он с наслаждением принялся за пирог и вдруг спохватился.
— Скажите, а на моей одежде пятен нет? Это так расстраивает сына.
Троттер отложила вилку и внимательно оглядела костюм мистера Рэндолфа.
— У вас вполне приличный вид, мистер Рэндолф. Разве вот на галстуке несколько пятнышек.
— Боже, мой сын только и ищет повода, чтобы доказать, что я не могу обслуживать себя и меня надо переселить в его большой дом в Вирджинии.
Он окунул салфетку в стакан с водой и безуспешно попытался стереть пятна с галстука.
— Да вы не беспокойтесь, мистер Рэндолф. Давайте-ка я достану вам какой-нибудь старый галстук покойного Мэлвина. Сама не знаю, чего это я все еще берегу его вещи. — Она хмыкнула, словно отгоняя от себя воспоминания о покойном мистере Троттере. — Гилли, сбегай-ка в мою комнату, погляди в стенном шкафу, в середке. Там на вешалке их целая дюжина, а то и больше. — И прежде чем Гилли вышла из комнаты, добавила: — Выбери, какой получше, слышишь? Не больно яркий. — Она повернулась к мистеру Рэндолфу и, как бы извиняясь, сказала. — В последние годы, бывало, станет Мэлвину тошно, пойдет он, да и купит себе какой-нибудь страхолюдный галстук и уж не расстается с ним всю неделю. — Она покачала головой. — Наверно, надо благодарить Бога, что ему никто не вешался на шею…
Мистер Рэндолф хмыкнул.
— А почему бы мне не напялить какой-нибудь страхолюдный галстук, мисс Гилли? Надо растревожить этого пятидесятилетнего господина, который приходится мне сыном.
Троттер закинула назад свою большую голову и разразилась громким смехом.
— Вы настоящий мужчина, мистер Рэндолф.
— А вы — настоящая женщина.
Гилли стремглав поднялась по лестнице. Разговоры между миссис Троттер и мистером Рэндолфом вызывали у нее тошноту.
Противно слушать кокетливую болтовню этих стариков, да еще при том она — белая, а он — черный.
Но на этот раз ее раздражали не эти разговоры. Ей не давала покоя мысль о пятидесятилетнем чопорном сыне мистера Рэндолфа, который будет совать свой нос во все углы отцовской гостиной. Поэтому, когда она увидела на кровати Троттер широко раскрытую сумку со сломанным затвором — сумка приглашала, требовала… — она заглянула в нее. Вот это да! Наверно, Троттер только что разменяла чек, полученный из окружного благотворительного общества. Гилли прикинула — да здесь не меньше ста долларов! Эта сотня поможет ей добраться до самой Kалифорнии, до самого дома, до Кортни Рутерфорд Хопкинс. Гилли засунула деньги в карман, пошла к стенному шкафу и нашла там вешалку с многочисленными свидетельствами мании Мэлвина. Выбрала самый кричащий галстук с балеринами в фиолетовых пачках — их ноги сплетались на зеленоватом фоне галстука в смелом пируэте. Гилли проскользнула в свою комнату, засунула толстую пачку денег в ящик комода под свои майки и на цыпочках вернулась к двери комнаты Троттер, откуда, громко топая, спустилась по лестнице.
— Боже, что ты наделала, детка?
Гилли похолодела. Откуда Троттер узнала?
— Ох, этот галстук! Это самое страшное преступление Мэлвина, да будет ему земля пухом.
— Прекрасно, прекрасно! — Мистер Рэндолф поднялся, возбужденно потирая свои морщинистые руки. — Расскажите мне, что это за галстук?
— Лучше не надевайте этот галстук, мистер Рэндолф, по нему прыгают легкомысленные дамы.
— Правда? — Улыбка осветила маленькое коричневое лицо. — А во что они одеты?
— Ну, они не то что бы одеты, они… в каких-то лиловых тряпочках.
— В пачках, — высокомерно подсказала Гилли, с радостью приходя в себя после потрясения.
— Что? — переспросила Троттер.
— В пачках. На них надеты пачки.
Троттер расхохоталась во все горло.
— Какие там пачки? Пач-ки. Пач-ки. Одно только название!
Мистер Рэндолф уже снимал запятнанный черный галстук, чтобы освободить свою шею для легкомысленных дам.
— Вы и впрямь его повяжете, мистер Рэндолф? Как бы ваш сын не решил, будто я плохо влияю на его безупречного отца-баптиста.
Гилли с тревогой подумала: не подавится ли бедный мистер Рэндолф своим собственным хихиканьем.
— Ему вовсе не обязательно знать, откуда у меня такой галстук. Торжественно обещаю вам, — с трудом проговорил он сквозь взрывы безудержного хохота.
Троттер завязала галстук уверенной рукой — ведь она проделывала это более четверти века. Потом отступила немного, чтобы оценить свою работу.
— Ну как, Гилли? Идет ему этот галстук?
— Порядок.
— И только? Маловато. А тебе, Уильям Эрнест, детка, нравится новый галстук мистера Рэндолфа?
— Очень красивый галстук, — восхищенно прошептал мальчик.
— Видите! — Троттер успокоилась. — Уильяму Эрнесту нравится.
— Вот и прекрасно, — сказал мистер Рэндолф с чувством вновь обретенного достоинства, — проводи меня домой, сынок.
Мальчик соскользнул со стула и взял старика за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36