Отяжелевшие от еды, они улеглись на траву вздремнуть, прямо посреди тарелок, которые пес принялся вылизывать длинным розовым языком.
9
Еще несколько дней прожил Жюльен в расслабленной атмосфере этой неожиданно свалившейся передышки. Вне времени, вне мира. Больше, чем когда-либо, он чувствовал себя чудом спасенным, обретшим убежище на необитаемом острове. Иногда перед сном воображение рисовало ему фантастические картины: ковчег, на котором находился пансион, затонул в открытом море, и он оказывался единственным выжившим в катастрофе. Тогда сердце его колотилось от восторга.
Жюльен вставал очень рано, на заре. Проснувшись, он чуть слышно цокал языком, подзывая Цеппелина, как бы говоря: «Пора отправляться в путь!» — И они шли по коридору между двумя рядами колючей проволоки, которой было обнесено Воронье поле. Мать — жертва дурной городской привычки — всегда поднималась поздно, когда солнце уже стояло высоко. С тревогой мальчик спрашивал себя, способна ли она закалиться для деревенской жизни или, напротив, сельский труд ее преждевременно состарит, сведет на нет былое очарование. Руки Клер, праздные и изящные, потрескаются, из-за въевшейся в кожу и застрявшей под ногтями грязи станут казаться крупными, грубыми. Мать теряет привлекательность, и эта удручающая метаморфоза только ускорится с приходом зимы. И потом — куда деться от постоянной усталости, давящей, невыносимой, которая валит тебя с ног, едва завечереет? Порой настолько устаешь, что даже нет сил достать воды из колодца и умыться. Постепенно привыкаешь к запаху пота, к грязи. Время идет, и опрятность перестает казаться столь уж необходимой, как раньше. Волосы Клер висели теперь жирными, тяжелыми прядями, подошвы ног почти всегда нечисты. За несколько недель она превратилась в цыганку. О, разумеется, пока еще в прехорошенькую цыганочку, но и сейчас любой горожанин, остановившийся возле их дома, чтобы залить воду в радиатор, счел бы её замарашкой.
Такие невеселые мысли неотступно преследовали Жюльена, пока он шел по тропинке, терявшейся в плотном тумане. Ему нравилось это льнущее к земле молочно-белое марево, нравилось вспарывать ватную пелену башмаками. Дымные завитки поднимались до середины живота бежавшего рядом Цеппелина, полностью скрывая его лапы. Утренние прогулки с собакой давали мальчику возможность составить истинное представление о протяженности их владений, о размерах огороженного поля — несколько гектаров плодородной земли, недоступной, отделенной от всего живого. Целина, легкая добыча чертополоха. Непригодная для использования территория, на которую он не обращал никакого внимания в прошлом. Но… она была обширной. Вернее, огромной. И принадлежала она — ему.
Спускаясь к лесу Крендье, Жюльен увидел обломки «лизандера» — маленького самолета английского производства, способного сесть где угодно и осуществить тайную переброску людей или оружия в самых сложных условиях. Самолетик подорвался на мине при приземлении и, похожий на стрекозу с оборванными крыльями, теперь являл собой жалкое зрелище. Искореженный корпус наполовину зарос мхом, сорняками и ежевикой. Мальчик приблизился к проволоке, гадая, оставили боши тела летчиков в машине или нет. И сразу же устыдился своего любопытства, а тут еще Цеппелин зарычал, словно призывая его вернуться к реальности, — наверняка учуял взрывчатку. Поле было усеяно останками неосторожных зверьков, подорвавшихся на минах. В зарослях травы он, замирая от ужаса, нашел ботинок, и перед глазами поплыли зловещие картины. На огороженной проволокой земле то здесь, то там зияли воронки, вокруг которых веером была рассыпана земля, и эти искусственные вулканы напоминали, что под каждым невинно растущим кустиком притаилась и ждет своего часа смерть.
Утренние путешествия помогали Жюльену свыкнуться с мыслью о постоянно грозящей ему опасности. Бежавший рядом Цеппелин начинал беспокоиться и показывать зубы, едва они оказывались на тропе между двумя рядами колючей проволоки. Время от времени пес бросался грудью на изгородь, тяжело, прерывисто дыша: было ясно, что он обнаружил мину. Тогда мальчик опускался на корточки и принимался успокаивать четвероногого напарника, запуская пальцы в короткую жесткую шерсть и почесывая его между ушами. Искры безумия, вспыхивающие в глазах Цеппелина, пугали Жюльена, но он говорил себе, что охотники Клондайка постоянно имели дело с ездовыми собаками, хасками и маламутами, не уступавшими в свирепости волкам.
Прогулки прогулками, но нужно было переходить к действиям. И вот однажды утром Жюльен вышел из хижины, прихватив с собой в сумке несколько садовых инструментов. Пройдя метров триста, он присел и стал перерезать проволоку. Конечно, лучше бы держаться поближе к дому, но риск был слишком велик. Проделав отверстие, он дал команду Цеппелину пролезть в него. Собака зарычала, словно собралась укусить хозяина, однако дрессировка не позволила ей не подчиниться приказу: лежа на брюхе, она вползла в дыру. Жюльен последовал ее примеру. Трава была мокрой от росы, и чертополох исцарапал ему весь живот. Несмотря на утреннюю прохладу, мальчика бросило в пот. Пса тоже била дрожь, он поджал хвост, шерсть на холке вздыбилась. Жюльен полз за ним след в след, отмечая дорожку с помощью камешков, которые он заранее набрал на тропинке. Им одновременно владели и ужас, и странное возбуждение от того, что он перемещается по заминированной территории. Он часто дышал, появилась боль в области солнечного сплетения. Скоро урчание в животе сделалось настолько сильным, что ему показалось, будто еще чуть-чуть — и он не справится с кишечником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105