А ведь одна приятельница, врач, убеждала ее, что женщина, пренебрегающая половой жизнью, быстро становится добычей старости. Вот какой ценой, оказывается, оплачивается безупречная нравственность!
Она бросила взгляд на экраны. Камеры мирно спали: они приподняли бы свое единственное веко лишь в том случае, если бы обнаружили перемещение объекта в заданном периметре.
Сара вновь принялась думать о Дэвиде, его навязчивой идее непременно коснуться женской кожи. Месяц назад он умолял ее позволить одной из девушек по вызову пройти процедуру обеззараживания.
— Черт побери! — не выдержала тогда Сара. — Ты отлично знаешь, что этого недостаточно! Ее волосы, кожа будут не опасны, но подумай о том, что останется внутри ее тела? Хочешь, я тебе расскажу? Влагалище — идеальное место для микроорганизмов. Нормальный мужчина может путешествовать в нем сколько угодно без особых проблем. Ты — совсем другое дело. Обычная мочеполовая инфекция сведет тебя в могилу.
— Осточертело целоваться через пленку! — крикнул сын. — Мне кажется, что я держу в объятиях надувную куклу!
Сара всей душой сочувствовала Дэвиду, разделяла его отвращение к искусственным сексуальным отношениям, понимала его желания, однако решения не находила. Крук был с ней откровенен и не оставил никаких шансов. Последнее время она втайне вынашивала безумную мысль: отыскать девицу, страдающую тем же недугом, и предложить ей поселиться вместе с сыном в стерильной камере.
— Боже, — прошептала Сара, — но во что превратится в конце концов их жизнь? К чему приведет это вечное пребывание наедине друг с другом? Всегда вместе, обреченные на постоянное сожительство, ни отдыха, ни разрядки. Сколько времени им понадобится, чтобы начать грызться между собой… и разнести к черту этот защитный кокон, изолирующий их от смерти?
Она взглянула на часы. По-прежнему не ощущая никаких позывов ко сну, Сара подумала, что даже не чувствует особой усталости — не больше, чем обычно.
«Мне уже сорок два года, — размышляла она. — Сколько лет полноценной жизни мне осталось? Когда женщина еще может нравиться и не боится обнажать свое тело при мужчинах, не выключая свет? Потеряй я память, не задумываясь пустилась бы во все тяжкие, бросалась бы на шею мужчинам и вела себя как безумная. Все забыть… Побольше денег… Никакой тяжести на душе, отравляющей существование… никакой ответственности. Когда в голове не остается воспоминаний о былых поражениях, нет страха начать все сначала», — мечтала Сара.
Вызывающее поведение Джейн — всего лишь результат ее забвения. Она ничего не знала о своих ранах и была, по сути, новорожденной, не имеющей представления о своих реальных возможностях. Ничто еще «не пригнуло ее к земле. Она так молода…
Сара вспомнила, как три месяца назад навестила отца в доме ветеранов. Теперь ему семьдесят два года. Старость окончательно разрушила его мозг, и он уже никого не узнает. У когда-то отличного стрелка, способного поразить противника в голову на двухкилометровом расстоянии, теперь были изношенные, скрюченные от артрита пальцы, не способные удержать и ложку. Как быстро проходит жизнь! Все время кажется — можно что-то отложить на потом, а однажды на тебя наваливается немощь — безжалостная, не признающая никаких отсрочек.
В холле дома ветеранов сотрудники оборудовали что-то вроде маленького музея. Всего одна стеклянная витрина, внутри которой среди высохших мух было выставлено табельное оружие морских пехотинцев. Старенькая винтовка «джонсон М» образца 1941 года, знаменитый «гаранд М-1», пистолет-пулемет «М-3» со скорострельностью до 400 выстрелов в минуту, сменивший старика «томпсона», любовно называемого ружьем «томми», и, наконец, автоматический пистолет 11,43, иначе — «кольт», который морские пехотинцы недолюбливали, предпочитая ему карабин или автомат.
Когда Сара увидела содержимое витрины, у нее к горлу подступил ком. Оружие, которое она могла собрать и разобрать с закрытыми глазами, ведь почти все ее детство прошло за этим занятием и пальцы помнили каждую деталь, еще хранившую следы смазки. Из-под ногтей долгие годы невозможно было вычистить черноту, над этим постоянно смеялись одноклассницы, называя ее неряхой и грязнулей.
Покинув дом ветеранов, Сара ощутила неудержимое желание побывать в Сан-Бернардино. Добравшись до места и войдя в лес, она попыталась отыскать тайники, которые они когда-то устраивали вместе с отцом. Там они прятали оружие и запасы еды на черный день. Но с тех пор пейзаж изменился, и она так и не обнаружила ни одного секретного бункера…
Сара постаралась отогнать грустные мысли: здесь, на стеклянной вилле, она не могла позволить себе предаваться меланхолии. Кроме того, не в ее правилах было расчесывать старые раны, мешая им зарубцеваться.
Достав из сумочки резиновый браслет на присосках, Сара надела его на правое запястье и соединила проводком с контрольным пультом. С переходом камер в активный режим на браслет тут же посылался сигнал, и легкий толчок должен был разбудить Сару, если она на мгновение потеряет бдительность и уступит сну.
Она закрыла глаза. Теперь никому не удастся перемещаться по дому, не попав в зону действия установки слежения.
Устроившись поудобнее в глубоком кресле, Сара задремала. В десять минут первого ее разбудило легкое покалывание в области запястья. Бросив взгляд на экран, она увидела, что Джейн встала. Она медленно продвигалась по центральному коридору, закатив глаза и вытянув руки по швам. Сара отсоединила браслет и, повернув ручку настройки, получила на экране изображение крупным планом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108