А у Янки — ни одной царапины, она пристегнутая спереди сидела. Я ее по щекам похлопал, спрашиваю:«Останавливался кто-нибудь? Кто-нибудь вас видел?» А она головой мотает. «Нет, — говорит, — даже мимо никто не проезжал». Ну… короче говоря, мы Анну в «скорую» Чикину загрузили, а Яне говорим: «Вызывай немедленно всех подряд: милицию, врачей, но запомни — ты Анна. А Яны с вами не было. Поняла? Потом разберемся». Ну и улетели. Прямиком в крематорий. Только кольца у Анны на руке не оказалось. Соскочило, наверное, с пальца и где-то потерялось. Мы это только в крематории заметили. Потом с Яной всю машину перетряхнули, так и не нашли… Товарищ вот ваш нашел. А мы нет. Вот и все. А урну… ну, с… Анной мы Янке отдали, чтоб похоронила по-людски. Потом. Где-нибудь.— А почему нельзя было тело на месте оставить? — взглянул на Дугина Гур-ский. — Ну, дескать, это вот Яна погибла, а Анна жива. Они же двойняшки?— В том-то и дело, — тяжело вздохнул Игорь Дугин, — что двойняшки. Одна погибла, а другая нет. Кто погиб, кто выжил? Кто из них в наследство, вступает? Милиция же это все обязательно выяснять начнет. Это ж такие заморочки! Янка-то ни на что прав не имеет, по закону. Свидетелям ее еще предъявлять начнут, проверять… да ну что вы, сами, что ли, не понимаете? А так — обе живы. Вопросов нет. Одна наследует, а потом уж мы… разберемся как-нибудь. А другая уезжает. В Магадан. Поездом. И все.— Логично, — кивнул Петр. — Поэтому, когда я во все это сунулся, меня моментально и подставили.— А что делать? — вскинул на него глаза Игорь Дугин. — Янка и так на истерике. Она бы прокололась в шесть секунд. От милиции вроде отмазались, а тут вы… Вы когда к ней пришли, ну… как бы к Ане, на Савушкина, она тут же мне звонит: «Что делать?!»— И?… — нехорошо взглянул на него Петр.— А у них там, на Яхтенной, еще с тех пор, когда они в клубе работали, камера стоит.— Зачем?— Ну… просто так, — пожал плечами Дугин. — Они же тогда… в общем, тогда всякое бывало, но они только для себя снимали. Нравилось им потом все это смотреть… когда они вдвоем оставались. Это понятно?— Вполне, — вздохнул Петр.— Ну и вот. Я и предложил. Вас заснять. Другого выхода не было. Вот и все. Я все вам рассказал.— Один вопрос, — Гурский закурил очередную сигарету и бросил пачку на стол.— Да? — поднял на него глаза Дугин.— Почему у Анны Заславской в доме стоит бутылка с бодяженым коньяком? Она же была женщина состоятельная, жила зажиточно.— А… это… Видите ли, она же была алкоголичка законченная, хоть и выглядела — на все сто. Со стороны никогда не скажешь. Ничем от Янки с виду не отличалась. Может быть, с возрастом разница и проявилась бы, но пока…— И что?— Так Вадим ей поэтому денег наличных в последнее время почти и не давал. Она и выкручивалась. Купит что подешевле, туда и сольет. Это вы про бутылку «Хеннесси»?— Да.— Вадим дома вообще не пил. Только в гостях или в ресторане. Глоток шампанского, да и то… В общем, поэтому она там свое пойло и хранила.— А вы откуда знаете?— Вам про этих сестер все рассказать?— Нет, — покачал головой Адашев-Гурский. — Пожалуй, не нужно.— Ну что? — Волков раздавил в пепельнице сигарету. — У Высокого суда есть вопросы?— Нет, — покачал головой Андрей Ива-ныч. — У Высокого суда вопросов больше нет. Суду все ясно.— И каков будет вердикт?— Ну-у… — Андрей сдвинул мочалку на лоб и почесал затылок. — Выслушав обе стороны и приняв… — он покосился на бутылку водки, — во внимание материалы дела. Высокий суд, посовещавшись, пришел к выводу, что…— Что?— Что неоспоримые доводы обвинения и предоставленные им вещественные доказательства не оставили от позиции защиты камня на камне.— И каков вердикт?— Обвиняемые виновны, — пожал плечами Андрей. — А у кого-то были в этом сомнения?— Таков вердикт Высокого суда?— Таков, — кивнул Андрей Иваныч и трижды громко хлопнул в ладоши. — Заседание закрыто.Он стянул с головы мочалку, поднялся со стула и вышел из комнаты.— Ну что, голуби мои? — Волков обернулся к дивану. — Что же мне с вами делать? Адашев-Гурский подошел к секретеру.— Значит, так, — Петр обращался к «брату Коле», сидящему рядом с Дугиным. — Ты хорошо все слышал, что нам тут товарищ твой докладывал?— Слышал, не слышал… — негромко произнес Гурский, беря с секретера репортерский диктофон, — тут-то все равно все записано.Он нажал на кнопку, откинул крышку и вынул кассету.— А ты что, все писал? — взглянул на него Петр.— Ну уж откровения господина Дугина всяко. Тебе же с Дедом твоим объясняться нужно? Или как?— А-а… — на секунду задумался Волков. — Н-ну… тогда, собственно, и все. Чего еще мусолить-то? Лешь сними с него «браслеты».Алексей расстегнул на руках мужчины наручники и убрал их в карман.— Вот тебе моя визитка, — Волков похлопал по пустым карманам своего спортивного костюма. — Это… Леша, у тебя есть с собой?Алексей достал из кармана кожаной куртки портмоне, вынул из него визитную карточку Бюро и протянул мужчине.— Там, на этой, фамилия другая, но мою запомнить очень просто. Волков моя фамилия, запомнил? — Петр хищно улыбнулся.Мужчина кивнул и убрал визитку в карман.— Вот и хорошо. А телефоны те же. Ты, как я понимаю, от Чики? Мужчина кивнул еще раз.— К тебе лично у меня претензий нет, ты не от себя сюда пришел. А Чике… просто передай ему от меня привет. А если он сразу не поймет, ты ему на словах расскажи… ну, про все, что здесь видел, слышал. Про его участие в сокрытии трупа напомни, ну… и так далее. Понял? Мужчина опять кивнул.— Вот и хорошо. Иди себе с Богом. Леша, проводи.Алексей проводил мужчину в переднюю, выпустил из квартиры и запер дверь.— Ну? — взглянул Волков на Дугина. — Чего пригорюнился, родное сердце?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34