Казалось, он готов возобновить рыдания, поэтому Верджил поспешил отвлечь его внимание на записку, которую выхватил из пакетика с такой поспешностью, что едва не порвал.
— Не взгляните ли? Ваша жена написала эту записку перед самой смертью. Не знаете, что это может означать?
Орвал мигал, щурился, и судорожно глотал. Потом наконец пробубнил:
— Смахивает на семерку, — тон у него был недоумевающим: мол, неужели без него не видно?
Взгляд Верджила стал ещё печальнее.
— Действительно, похоже на семерку, — терпения у него было море. — Но вы не знаете, почему она могла написать эту семерку?
Ответ Орвала очень помог следствию:
— Нет. А почему?
Глаза Верджила наполнились мировой тоской.
— Зачем Филлис понадобилось оставить после себя эту никчемную семерку? — вопрос Орвала был обращен к вселенной, ведь ясно же, что никто не знал ответа. Верджил, наверное, хотел ещё кое-что спросить, но, видимо, запас надежд у него истощился. А Орвал тем временем выдал ещё одну ценную фразу. — Боже мой, мне будет её так не хватать, даже не знаю, что без неё делать.
Судя по тому, что я слышал на записи, старина Орвал что-нибудь да придумает. Но я, понятное дело, помалкивал. Только скорбно кивал вместе с Верджилом, головы наши синхронно ныряли. Когда угас новый приступ рыданий, подкатила ещё одна машина.
Это был красный «мустанг» выпуска далеких шестидесятых, и судя по его состоянию, заботились о нем как о жеребце редчайшей породы. Однако к себе хозяйка относилась намного небрежнее, чем к своему транспортному средству. Ее кудрявые каштановые волосы до плеч давно нуждались в расческе, голубое платье с пышным красным бантом вместо воротничка было сшито отличным портным и сидело безукоризненно, но из-под него выглядывала комбинация.
Владелица «мустанга» была далеко не красавица. Ширококостная, грудастая, но чем-то неодолимо влекущая, как пышущая здоровьем крестьянская девица. Женщина, видимо, не заметив нас с Верджилом и Орвалом, потому что прямиком устремилась к братьям Гантерманам.
— Я Имоджин Мейхью, сестра Филлис, дайте пройти!
Вот так, запросто. На одном дыхании, не запнувшись. Фред, который стоял к ней ближе, замотал головой, а братец его забормотал:
— Ах, нет, не надобно вам смотреть, ах, вы не…
Я восхитился Имоджин. Вы тоже восхитились бы на моем месте. Она не позволила Джебу даже договорить.
— Слушайте, вы, болваны здоровенные, а ну пустите, я все равно пройду.
Джеб и Фред, однако, так не думали. Их плечи сомкнулись, образовав неприступную человеческую стену. Весьма неприглядную стену, должен я добавить.
— А ну, прочь с дороги, идиоты! — взвыла Имоджин. — Это дом моей сестры, и я хочу её видеть! — свои слова она подкрепила увесистым шлепком, которым наградила Фреда. Надо же, до чего храбрая женщина. Это примерно то же самое, что ткнуть палкой в тигра.
— Минуточку, леди, — выступил вперед Верджил. — Позвольте мне вмешаться, — наверное, он решил, что близнецы сами не в состоянии разъяснить ситуацию.
Но леди его не слышала. Она вопила:
— Эй вы, балбесины, убирайтесь отсюда, живо! — и при этом ожесточенно лягала близнецов.
И тут Фред и Джеб, желая, наверное, рассчитаться за балбесин, болванов и идиотов, обменялись взглядами и дружно расступились. И Имоджин увидела прямо перед собой парня из криминалистической лаборатории, который очерчивал контуры тела бедной Филлис мелом.
У меня сердце едва не разорвалось. Секунду Имоджин не издавала ни звука. Стояла в дверях с остановившимся взглядом, будто её клюшкой по лбу огрели.
— Господи, — тихо сказала она и пошатнулась.
Мы с Верджилом одновременно ринулись к Имоджин, но я успел первым, подхватил и осторожно повел к клену. Шериф угрюмо плелся за нами. Имоджин не сопротивлялась, движения у неё были какие-то деревянные, словно она пребывала в трансе.
Я прислонил её к клену и спросил:
— Ну как вы?
Дурацкий, конечно, вопрос, но ничего другого мне в голову не пришло.
— Бывало и лучше, — ответила она и издала глубокий, жалобный вздох.
И тут я обнаружил, что у нас с Имоджин есть кое-что общее. А именно веснушки. Внезапно по её веснушкам хлынули слезы. Она отирала их тыльной стороной ладони, и, похоже, стыдилась плакать прилюдно.
Орвал тем временем стоял с другой стороны дерева, вытирая платком глаза и периодически вполголоса подвывая. Опыт подсказывал мне, что в таких случаях люди, знавшие усопшего, стараются утешить друг друга. Я помню, как Верджил стыдливо приобнял меня за плечи на папиных похоронах. Но Имоджин, как я заметил, не собиралась обнимать Орвала.
Быть может, она его не заметила. Но надо быть абсолютно глухой, чтобы не услышать его рева. И тем не менее, Имоджин вела себя так, будто Орвала здесь нет, смотрела прямо перед собой, утирала слезы и слушала, скорбный рассказ Верджила.
Шериф не упустил ни одной детальки. Даже упомянул, что вот этот вот парень рядом, — и ткнул меня в бок — первый обнаружил тело её сестры. Взгляд Имоджин метнулся в мою сторону. Однако, он ни разу не метнулся в сторону Орвала, даже когда повествование шерифа прерывались громкими всхлипами вдовца.
Я смотрел на сестру Филлис во все глаза. Может быть, она все ещё в трансе? Может, это последствия шока, или ещё чего. А может, она купилась на громкое, безутешное и сопливое горе Орвала не больше чем я?
— Я… я просто поверить не могу, — сказала Имоджин, ни к кому не обращаясь. Голос у неё был монотонный и блеклый. В первый момент мне показалось, что она имеет в виду театральное представление Орвала, но я ошибся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68