По окончании этой маленькой церемонии дух дал миссис Боденхэм серебряную монету, предварительно ее надкусив. Миссис Боденхэм передала ее Анне и тут же воткнула ей в головной убор «две булавки, велела не вытаскивать их и уходить, добавив: „Я буду мучить тебя сильнее, чем одного человека из Кларингтон-парка, которого я заставила ночь напролет ходить по пруду с вязанкой дров на спине, и он не мог их скинуть до самого рассвета”».
Как только Анна поведала суду эту историю, ее скрутил припадок, во время которого она выкрикивала:

О, дьявол, ведьма и двое лохматых парней сейчас разорвут меня на куски! О, проклятая негодница моя рука: она написала мое имя в книге дьявола; вот мой палец, в который впилась тогда булавка, даже след от нее еще не зажил; своей кровью подписала я собственное проклятие и отрезала себя от Небес и вечной жизни; дьявол пришел за мной, о, какой у него ужасный вид, он вошел в меня, распирает мое тело изнутри, гложет мое сердце, разрывает мне внутренности, и нет никакой надежды. О, держите меня, держите, иначе дьявол возьмет меня; я вижу его, он стоит на крыше дома, глаза его сверкают, он утащит меня!
Это было великолепное представление, оно полностью убедило и судью, и присяжных, и сотни зрителей, столпившихся в зале, в том, что миссис Боденхэм виновна. Фактически ее вина считалась установленной с того самого момента, как старую женщину арестовали и обыскали на предмет ведьминого знака.

У нее оказалась грудь длиной и величиной с женский сосок, такая же пустая и мягкая, как сосок, с дырочкой на верхушке, у нее на левом плече, и еще одна такая же в ее потайных органах; чарами и заклинаниями она могла переносить любого человека, мужчину или женщину, со скоростью сорока миль по воздуху; что она могла вылечить любую болезнь заклинаниями, но иногда использовала лекарственные снадобья для того, чтобы излечить насланные ее же отвратительным искусством болезни; что она бралась найти потерянные и вернуть украденные вещи; что она могла принимать облик любого существа, а именно: собаки мастифа, черного льва, белого медведя, волка, обезьяны, коня, быка и теленка.
Несчастная старуха встретила смерть не так спокойно, как многие ее коллеги по ремеслу раньше. По дороге к эшафоту она с криком молила жителей каждого дома, мимо которого ее везли, дать ей выпить, чтобы напиться пьяной и не осознавать, что с ней происходит. Но никто и пальцем не шевельнул, чтобы облегчить ее участь. Когда подъехали к виселице, она взбежала по ступенькам приставной лестницы «с ужасным визгом», а когда петлю накинули ей на шею, попыталась повеситься сама, прежде чем палач успел приготовиться. «Палач остановил ее и попросил у нее прощения, на что она ответила: „Простить тебя! Чума на тебя, вешай меня быстрее”; и это были ее последние слова».
«И так, — продолжает современный событию комментатор, — дорогие мои, всякий, кто оставит Господа при жизни своей, будет оставлен Им в смерти».
С того самого момента, как с ней случился припадок в суде, Анна Стайлз мучилась тем же недугом, пока ей не сообщили, что миссис Боденхэм нет больше в живых. Четыре дня разыгрывала она свой спектакль, терпя «многочисленные мучения, иногда лежа в забытьи, иногда с пеной у рта, а иногда ее так и бросало с нижней кровати на верхнюю, а оттуда на самый балдахин». Играла она превосходно и так пугала некоторых посетителей, что те опрометью выскакивали из комнаты.

Одежду сорвало у нее со спины вместе с куском кожи, а свеча, стоявшая на столе, упала на пол и погасла. В это время случился в комнате мальчик, который уже засыпал, но шум так его напугал, что у него не было сил выйти из комнаты вместе с остальными; он стоял и смотрел и вдруг увидел духа в образе большого черного человека без головы. Он боролся с девушкой, потом одолел ее, схватил, посадил на стул и стал говорить ей, что она должна пойти с ним, он пришел за ее душой, которую она отдала ему. На что девушка отвечала, что она не свободна распоряжаться ею, так как душа ее принадлежит Господу нашему и Спасителю Иисусу Христу, Который купил ее Своею драгоценной кровью. И хотя он получил ее кровь, но душу никогда не получит. Вслед за этим дьявол, еще покидав и поваляв девушку по комнате, исчез в языках пламени.
Все это совершенно убедило судей в полной непричастности Анны к каким-либо махинациям с миссис Боденхэм и краже серебра, что, собственно, и являлось ее главной целью. Благоприятное впечатление, произведенное ею на судей, подкрепилось восклицанием, которое она издала, услышав о казни миссис Боденхэм: «О, сколь любящий Бог Тот, Который избавил меня от союза с дьяволом! О, сколь нежного заступника обрела я в лице Того, Кто спас мою бедную душу из адского озера, увлек меня к свету от самого порога ада. Да будет благословенно имя Его, Кто был моим спасителем и лишил злого духа добычи».
Байдфордские ведьмы
По мере приближения XVII столетия к концу отношение к ведовству постепенно менялось. Этот процесс протекал бы значительно быстрее, если бы суды противостояли травле ведьм, но в отсутствие примера со стороны лорда главного судьи окружные и городские судьи ради того, чтобы задобрить общественное мнение, провозглашали юридическую возможность ведовства, хотя втайне, вероятно, испытывали по этому поводу сомнения. Были, однако, и такие случаи, когда прозвучавшие в суде обвинения и свидетельские показания носили характер столь неправдоподобный, что ни один думающий человек не принял бы их на веру, какого бы мнения о возможности существования ведовства он ни придерживался, и тем не менее, страх перед возмущением толпы в случае вынесения оправдательного приговора склонял правосудие к преступлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122