– Давай уж по-другому, – сказал Бяша, которому до смерти было жаль друга. – Когда выкопаем, государю отпишем, так, мол, и так, посылаем тебе, надежа царь, выкопанные воровские сокровища, а ты нас, верных твоих слуг, вот тем-то и тем-то пожалуй…– Подлинно так! – оживился Максюта. – Что значит образованный-то человек!Остаток дня ушел на подготовку. Максюта принес завернутые в попону заступ и кирку. Хотя все это имелось и у Киприановых, но решили не трогать, дабы не возбуждать подозрений.Вечером Бяша еле дождался, когда все лягут. Часы тянулись, словно мучительное наказание. Бяша вспоминал прошедшую ночь, иногда ему представлялось, что Устя вновь стоит во тьме на нижней ступеньке. Ох, лишь бы нынче она там не стояла!Думая так, он поднялся, прислушиваясь к тишине, стал спускаться ощупью. Задел кадку с питьевой водой, ковшик упал, загремел.– Бяша, аиньки? – сонным голосом спросила баба Марьяна. – Ты, что ли?– Водицы испить, – ответил Бяша. – Заодно хочу калитку проверить, не забыли ли запереть.Слава богу, Устя, вероятно, спала. Накинув кожушок, Бяша взял ключи и вышел во двор.Весенние звезды ярко переливались в черном колодце неба над постройками. Иззябший Максюта ждал за калиткой наготове. Едва будучи впущенным и не дожидаясь, пока Бяша за ним запрет, он устремился к подвальной двери. В этот миг ударил звон Спасской башни. Под гром курантов не слышно было, как открылся им замок подвала. Долго кресали огонь, трут оказался сырым. Разожгли огарок, сунули его в слюдяной фонарь, стали спускаться по кирпичной лестнице.– Эге, да кто-то у вас подметает тут, – заметил Максюта. – Вылизано, будто подъезд у вельможи. Надо остерегаться, как бы нам не насорить.И вдруг во дворе над ними трепетно и ясно пропел петушок.– Откуда у вас петух? – удивился Максюта.– У нас нет петуха.– Вот и я же об этом. На всей Красной площади и на торгу скотина запрещена указом, ни собаки, ни куры, разве котенок…А петух, будто утверждая свое странное бытие, пропел еще раз, столь же радостно и звонко.Но раздумывать о петухе было некогда. Кладоискатели с трудом отворили железную ржавую дверь, перенесли спою попону с инструментом. Максюта высоко поднял фонарь, освещая подвальную клеть, и оба они ахнули.Посреди подвала была вырыта свежая яма, на дне которой лежал чей-то сломанный заступ. ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Не по хорошу мил, а по милу хорош – Онуфрич! Онуфрич же, отзовись!Баба Марьяна, запыхавшись, взбежала по лестнице с решимостью, для нее несвойственной. Киприанов с подмастерьями был занят – сосредоточенно искал марашки на сверстанной печатной форме.– Ну же, Онуфрич! Бросай свои точки-запятые – такая новость!Подмастерья навострили уши, но баба Марьяна вытянула хозяина из мастерской и увела его в поварню, где в этот час было пусто.– Онуфрич! Слышишь? Твоего Бяшу сватают!– Сватают? Что ж он, красная девица, чтоб его сватать?– Нет, ты послушай, Бяшу сватают! А он-то, тихоня, какую девку отгрохал! И то сказать – в отца. По глазам сирота, а по хватке – разбойник.– Перестань трещать. Объясни толком.– Куму мою знаешь, Ипатьевну? Дама в соку, хотя уж ей сорок, но больше тридцати не дашь. Соседи они наши по Мценску, под острогом Острог – населенный пункт, обнесенный оградой из заостренных бревен.

жили. Да помнишь ты ее или нет?Киприанов пожал плечами, а она даже поперхнулась с досады.– У, бирюк! Она же каждый праздник к нам ходит, наряжается – бострога Бострога, бастрок – в начале XVIII века женская кофта немецкого покроя.

у нее китайчатая, в полоску, а на голове фантаж Фантаж (правильнее – фантанж) – французская модная прическа XVII столетия.

носит не дешевле чем на двугривенный…– Это Полканиха, что ли?– Полканиха! Кто это выдумал такое прозвище? Супруг ее, царствие ему небесное, был, конечно, не генерал, но и не майор – полуполковник…– Ладно, ладно, полуполковница. Так, и что она?– У вашего, сказывают, пастушка да завелася ярочка, теперь скусить бы пирожок, опрокинуть чарочку… Я смекаю – ведь она сваха, эта моя Ипатьевна, но вдовьему делу она свашеством кормится. Я мигом на лафертике Лафертик – поднос.

и чарочку и пирожок, она отведала, похваливает, а сама все про Бяшу интересуется.– Да говори дело, у меня набор стоит!– Кумекаю также – от девок к парням сваты спроста не ходят: может, она такая красава, что в окно глянет – конь прянет, а на двор выйдет – собаки дохнут? Прижучила я сваху эту по-родственному, по-амченски: выкладывай, мол, с чем пришла…– Марьяна же! – изнемог Киприанов.– Имей, сударь, терпение! Ишь прыткий, а еще жалованный чин носишь, библиотекарский. Вот теперь держися, Онуфрич, на чем сидишь, да покрепче, я сейчас тебе такое скажу! Канунникова купца знаешь?– Какого же Канунникова? Не того ли, который суконщик? В Ратуше который вице-президент?– Того, того! – закивала баба Марьяна, уже не заботясь, что кто-нибудь подслушивает.– Ну, и что Канунников? Мы с ним в апрошах Апрош – военный термин, обозначавший приготовления к атаке; в переносном смысле – неприязненные отношения.

, не кланяемся.– Теперь будете кланяться. Закидон-то именно от него наша полуполковница делала. Слушай же…Баба Марьяна манила его пальцем наклониться поближе, а он все рвался назад, к своим марашкам.– Аспид Аспид – мифологическое чудовище, многоглавый змей.

ты, бесчувственный! – наконец закричала Марьяна. – Не враг же ты своему сыну?Выяснилось, что официального сватовства еще, конечно, не было. Просто сваха прощупывала благорасположение, давала понять – вот если б вы сами посвататься решили…– Постой! – соображал Киприанов. – Канунников… У него барки сейчас в Персию пошли, не менее миллиона в обороте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78