Но от этого не легче ни казахам, ни нам — полякам, да и тем крепостным русским крестьянами, руками которых это делается…Иосиф Гербрут посмотрел на Кенесары. Понимает ли этот человек то, что он говорит? Словно угадав его мысли, Кенесары кивнул:— Ты хочешь сказать, что мы не имеем того, что имеет царь?— Да, кочевые казахи просто не могут иметь всего того, что имеет сейчас Россия. К тому же она может выставить только солдат, сколько казахов во всех трех жузах, включая женщин и детей. Российская империя представляет собой единое государство, в то время как кочевники теперь обязательно будут разрознены. Вы это лучше меня знаете. Повторить в девятнадцатом веке вашего знаменитого предка Темучина так же невозможно, как повернуть солнце вспять!.. Вот почему генерал-губернатор не отвечает на ваши письма и высылает в одну кампанию по пятьсот-шестьсот солдат против вас. Вашему восстанию белый царь не придает сейчас большого значения. Он ждет, пока вождь одумается или сам мятеж заглохнет. А нужно ему будет — царь пошлет сразу десять тысяч солдат, и со всем этим будет покончено…— Я знаю это! — резко сказал Кенесары.— Зачем же вы тогда воюете?Глаза Кенесары зло сверкнули.— Тигр — не баран!.. Пусть не скажут предки, что я покорно склонил голову, как сыновья Айшуака, Кудайменде, Жанторе или Вали. Кровь Аблая во мне, и честь для меня дороже жизни!— Будут ли потомки благодарны вам за это? И сколько крови должно пролиться за ваши мечты, которым не дано осуществиться!..— Неужели ты думаешь, что проклянут меня потомки?— Времена тигров безвозвратно уходят в прошлое. Бухар-жырау правильно разгадал сон вашего деда…— Да, правильно! — ровным голосом сказал Кенесары, изменившись в лице. — Народ времен моего отца Касыма — это львы, со мной сейчас тигры. И надо действовать, пока не сделались казахи муравьями, червями и ящерицами.— Мне кажется, вещий Бухар-жырау не имел в виду народ, мягко возразил Иосиф Гербрут, сам удивляясь собственной смелости. — Закономерно мельчают отдельные знатные фамилии. Я, поляк, хорошо знаю это… А народ, как вода в реке, вечно обновляется… Нет, верно говорят казахи: там, где росла колючка, — колючка и вырастет, а на розовом кусте обязательно зацветут розы!— А что делать, если розы заросли колючкой?— Надо прополоть… — неуверенно ответил Иосиф Гербрут, не зная, куда клонит этот человек с кровавыми жилками в светлых глазах.— Вот я и делаю, чтобы хоть меньше сорняков осталось для будущих роз!Столько зловещей угрозы было в этих словах, что у Иосифа Гербрута мороз пошел по коже. Он понял, что имел в виду Кенесары. Многие непокорные ему аулы испытали уже его гнев…Теперь Кенесары внимательно посмотрел на беглого поляка:— Как же ты представляешь будущее? Как вечное порабощение?.. Или видишь какой-нибудь иной путь?..— Да, единственный путь к освобождению — это идти вместе с теми же русскими, которые хотят сбросить своего царя. Только так можно будет чего-то добиться. А нападать на отдельные крепости или хитрить с царем, пытаясь его обмануть, — пустое занятие!— Зачем же им сбрасывать своего царя? — задумчиво возразил Кенесары. — Царь есть царь, как у нас хан или у персов шах…— Когда-нибудь не будет ни царей, ни ханов.Тут же Кенесары повернул к нему голову, и Иосиф Гербрут замолчал. * * * — Почему же ты примкнул к нам, если уверен в бесполезности нашей борьбы? — Кенесары не сводил с него глаз. — Неужели тебе не терпится сложить свою голову?— Да, мне не хочется даром отдавать свою жизнь. — Иосиф Гербрут тихо вздохнул. — За моей спиной осталось многое: родина, разбитые мечты, подавленное восстание. Это печальная история моего народа… Конечно же я горячо сочувствовал вам и хотел в пределах своих сил и возможностей помочь вам хотя бы советами. Теперь я окончательно убедился, что все это тщетно…— Разве мы не прислушивались к твоим советам?— Они оказались ненужными. Князь Горчаков или генерал Талызин и знать вас не хотят. Они привыкли к грубому солдафонскому решению таких вопросов, без всяких дипломатий. Когда-нибудь это боком выйдет русскому царизму, но сейчас… А я… Трудные времена надвигаются на казахов. Могу ли я оставить сейчас народ, который полюбил всей душой. Нет, я с вами до конца!Холодными серыми глазами смотрел на него Кенесары. Мог ли Иосиф Гербрут, родившийся совсем под другим небом, познать душу этого человека? А душа эта была соткана из тысяч противоречий. Все в ней было — и высокие, и низкие желания. Но придет время, и доверчивый Иосиф Гербрут увидит, как все больше берут верх в этой душе честолюбие, личная месть, жажда неограниченной власти, необыкновенная жестокость. Султаном из касты тюре был Кенесары, плотью от плоти их…— Лучше быть аргамаком с разорвавшимся от скачки сердцем, чем протащиться по жизни жалкой клячей! — сказал тогда Кенесары. — Нет, я буду драться до последнего вздоха, и пусть рассудят нас потомки, какие бы они там ни были…Иосиф Гербрут склонил голову. * * * Во время этого разговора наедине Иосиф Гербрут понял, что Кенесары решил идти до конца и не остановится ни перед чем. Он посоветовал султану воспользоваться предложением батыров Жоламана и Имана и перекочевать в пойму Тургая и Иргиза. В Омске были раздражены последними успехами Кенесары и могли начать военные действия против него, невзирая на зиму. В Сары-Арке это чувствовали, и многие родовые вожди снова отшатнулись от него. К тому же пронесся слух, что в оренбургских землях волнуются русские крепостные мужики, а это способствовало бы его успеху…Кенесары все дни был в плохом настроении. Особенно ухудшилось оно после разговора с сестрой Бопай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106