Слышал он также, будто с великой княжной Гесионой опять что-то было неладно. То ли сбежала она, то ли еще что.Вообще-то с Гесионой всегда что-нибудь было неладно, а главное, не ладилось с нею у мифографов: ее история — сплошные противоречия и фальшивые аналогии. Договаривались уже до того, будто бы у нее была связь с Гераклом в благодарность за спасение. Неправда. Гесиона была еще ребенком, когда Лаомедонт пожелал принести ее в жертву морскому чудищу. (Какое там — пожелал! Троянский верховный совет потребовал!) Далее: с кем бы ни вступал в связь Геракл, от него всякий раз — примеров тому нет числа — рождалось дитя, притом мальчик. (Единственное исключение — Медея, но мало ли запретных уловок знала эта ведьма!) У Гесионы же от Геракла детей не было. Не имеем мы положительных сведений и о том, чтобы она была красива, умна либо выделялась чем-то еще. Вот разве что приходилась младшей сестрою Приаму. К описываемому периоду ей было около тридцати лет. Старая дева? Невеста? Жена какого-нибудь мало известного троянского сановника? Может быть, Антенора? (Я имею в виду, первая его жена?) Нам про это ничего не известно. Не известно, а впрочем, и неважно. Как неважно это и Гераклу с его соратниками. Сбежала так сбежала.Безумие Кассандры — тоже не новость. Несчастная получила дар прорицания, как говорят, от самого Аполлона. Но не проявила должной благодарности, за что бог плюнул ей в рот; это означало: пророчествовать ты сможешь, да только никто не станет верить твоим предсказаниям. По другой, более распространенной тогда версии (отсюда и недоверие к ее речам), Аполлон попросту отобрал свой дар. Кстати, Кассандра всегда предрекала невероятное, и притом невероятно плохое. Вот ее и заперли. Ну что же, заперли так заперли. Что тут особенного? Ежели б я сегодня, в поистине просвещенную и свободную эпоху, пустился с пророческими воплями по улицам или в произведениях своих вздумал бы предрекать невероятные вещи, меня бы тоже заперли. (Увы, с тех пор как я занимаюсь предсказаниями, мне еще не довелось предсказать что-либо столь плохое, что не подтвердилось бы.)Геракл, Пелей, Тесей и другие из самых знатных велели запрягать и без проволочки отправились к Приаму, в летнее его жилище. Оно находилось часах в полутора езды от Трои, в ласковой речной долине, посреди большого фруктового сада.Мы можем смело утверждать, что Геракл планировал поначалу «ввести Прометея в общество» именно в Трое. Божественный их спутник был теперь уже совершенно здоров, прояснились для него, в общих чертах, и дела мира; а Троя была первым большим городом, милым Гераклу городом, эллинским, родственным — зевсистским городом: Троя вполне подходила для приема многострадального бога, она, так сказать, освятила бы его реабилитацию. Но теперь обстоятельства изменились, и Геракл отказался, очевидно, от своего намерения.Если судить по рассказу гонца, разговор предстоит крупный, может дойти и до ссоры. Зачем же Прометею быть свидетелем такой сцены, да еще на первых порах? Речь зайдет, вероятно, о вопросах политического, династического характера, Прометею это не интересно, да он, пожалуй, и не поймет ничего. Тем более что — по моему мнению и, думаю, по мнению любого трезво мыслящего человека — ничто не интересовало в тот момент Прометея больше, чем шумевшая вдоль Скамандра ярмарка. Итак, Прометей провел остаток этого дня, а также следующий день, пока Геракл вел переговоры с Приамом, на ярмарке. В обществе Асклепия и, может быть, одного-двух воинов порасторопнее. Нашлось у них, разумеется, и несколько шекелей, чтобы перекусить и купить гостинцы. Но все — при абсолютном инкогнито. Так что никаких следов этой прогулки по ярмарке не осталось.Я не упомянул (да оно, вероятно, и лишнее) про обычай, сохранившийся до самого появления железных дорог: путнику полагалось прибывать в большой город на рассвете. Под вечер остановиться на расстоянии одного-двух часов пути, там переночевать на каком-нибудь постоялом дворе — для наших героев это означало раскинуть лагерь — и уже на следующий день спозаранку проделать оставшийся путь. Зная это да прибавив еще поездку гонца туда-сюда, некоторое время на раздумья, на ожидание, пока впрягут коней в колесницы, и, наконец, полтора часа езды, нетрудно рассчитать, что Геракл с товарищами прибыл в летнюю резиденцию Приама вскоре после полудня. Приам холодно их приветствовал, после краткой молитвы принес в жертву барана, пшеничные лепешки, вино; все сели за стол. Во время трапезы почти не разговаривали, разве что: «Как удался переход?», «Скот и рабы здоровы?», «Нет ли чесотки, запала, колик?», «Благодарение Зевсу!», «Хвала Аполлону!» Вот в таком роде.После обеда Приам протянул мальчику-виночерпию золотую чашу, несколько капель выплеснул наземь, потом выпил чашу до дна, оглядел гостей своих и, когда все чаши поставлены были на стол, заговорил:— Теламон, сын Эака, силою увлек за собой меньшую мою сестру Гесиону. Родичи мои, Антенор и Анхис, бросились за ним вдогонку. Но саламинцы уже подняли якорь и только хохотали нагло… «Если вам нужна Гесиона, приходите за нею с войском! Но только с большим войском, ибо за нас подымется вся Эллада!»Геракл и его соратники сидели бледные, потрясенные. Приам продолжал:— Тут-то как раз вернулся и я с амазонской земли. Троянский совет старейшин желает кровью смыть постигший город позор… Война! Вот что принесли вы мне и моему народу, ахейские братья!В глазах его стояли слезы. Скорей слезы гнева, чем боли. Приам был сейчас в расцвете мужской поры. Приам, вольноотпущенный раб Геракла… (Как давно это было! С тех пор — пятьдесят сыновей, двенадцать дочерей от возлюбленных жен его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143