Он быстро оделся. Дыхание застывало в холодном воздухе крохотными белыми облачками. На улице Назим низко опустил поля шляпы, прикрыв лицо. Рэтклиффская дорога была еще пустынна, и он зашагал по ней на запад, по направлению к Смитфилду. Когда он обогнул Тауэр, его походка сделалась более целеустремленной, и к Минори он приблизился уже быстрым шагом. Небо было безоблачно. Солнечные лучи, отражаясь от мокрой мостовой, слепили глаза, не нагревая воздуха. Когда он пересекал Джордж-стрит, его окружила стайка уличных ребят. Он почувствовал, как чья-то рука скользнула у его кармана, и отбил ее небрежным ударом. Тот, кому она принадлежала, мальчишка восьми или девяти лет, выше всех остальных и тощий, словно жердь, на секунду заглянул ему в глаза. Назим двинулся дальше, но дети бросились следом, вопя:
— Черный Дрозд! Черный Дрозд!
Он прибавил шагу, но они бежали по мостовой рядом с ним, продолжая свою монотонную дразнилку. Тон задавал неудачливый босоногий воришка, который пританцовывал перед Назимом, пока его товарищи нестройным хором завывали за спиной ласкара. Торговцы-лоточники и прохожие уже начали поглядывать в его сторону, посылая вслед беспризорной ораве добродушные проклятия. Назим почувствовал себя в центре нежелательного внимания, и мозг его отчаянно заработал в поисках выхода.
Мальчишки тащились за ним, не желая оставить свою забаву. Он заметил в нескольких ярдах впереди узкую боковую улочку и заглянул в нее. Она была пуста. Пройдя по ней немного вперед, он замедлил шаг. Тут же он оказался в окружении вопящих детей. Их босой вожак был слева от Назима.
— Черный Дрозд! Черный Дрозд! — выкрикивал он.
Назим повернулся и настиг его с ускользающим от глаза проворством. Схватив мальчишку сзади за шею одной рукой, он ударил его открытой ладонью другой руки в нос. Тот был слишком перепуган, чтобы закричать. Треск хряща, раздавленного о кости, был единственным звуком во внезапно наступившей тишине. Назим подержал мальчишку в руках еще секунду, выставив вперед его голову, чтобы его приятелям была видна кровь. Онемев от ужаса, дети остались стоять на месте, а Назим повернулся и быстро зашагал вниз по улочке, пока не скрылся из виду.
* * *
Выспался Ламприер отлично. Он неохотно поднялся, надел очки и быстро, пока тепло постели не оставило его, влез в сапоги. Не будучи специалистом в разведении огня, он дрожал от холода, дважды неудачно пытаясь разжечь камин, пока наконец пламя от растопки не перекинулось на уголь и не начало вытеснять из комнаты утреннюю стылость. Он умылся, вздрагивая от холодной воды, и весь покрылся гусиной кожей, затем привел волосы в относительный порядок. Выглянув в окно, он увидел, что улица уже проснулась и заполнилась носильщиками и возчиками, которые передвигались по своим маршрутам, привычно работая локтями. Какая-то телега остановилась прямо напротив его дома, и женщина лет сорока или пятидесяти осыпала энергичными проклятиями возницу. Ближе к концу улица была запружена еще больше. Парики джентльменов, подумал он, выглядят сверху очень красиво.
Пока Ламприер глазел вниз, его внимание привлек человек, одетый во все черное, который уверенно прокладывал себе дорогу в толпе. Он прошел по улице до самого дома, где помещался Ламприер, и, круто повернувшись, шагнул к дверям, которые не были видны сверху, скрытые от взора молодого человека подоконником. «Заинтересованная сторона», о которой писал поверенный, подумал он. Скорее всего, это он и есть — кто еще может прийти в этот дом в такое время? Он остался у окна, каждую секунду ожидая стука в дверь. Но прошла минута, а он ничего не услышал. Может быть, этот человек прошел наверх, к портному? Ламприер подошел к двери и распахнул ее. За ней никого не было.
— Эй! — крикнул он, вытягивая шею, чтобы получше разглядеть узкую и плохо освещенную лестничную площадку. Никто не ответил. «Должно быть, я ошибся», — подумал он, возвращаясь в комнату и закрывая за собой дверь. Но в тот момент, когда в замке щелкнул язычок, ему почудился скрип, словно кто-то крадучись спускался или поднимался по деревянным ступеням. Ламприер приложил ухо к двери и прислушался. Тут же он услыхал еще один скрип, похожий на первый, но на этот раз громче. В нем вдруг поднялось раздражение. Он опять распахнул дверь и на этот раз оказался лицом к лицу с человеком, кулак которого был занесен для удара. Ламприер хлопнул дверью, не дожидаясь, когда кулак обрушится на него, отбежал к камину и выхватил пылающую головню. Он собрался, расставив ноги и подняв свое оружие. Стоя в центре комнаты, готовый к схватке, он ждал в боевой позе, весь сжавшись в пружину.
Но ничего не происходило. Ламприер не терял намерения отразить нападение незнакомца. Затем в дверь дважды постучали, и чей-то голос, слегка приглушенный, спросил: «Джон Ламприер?» Дверь отворилась примерно на фут, и в образовавшейся щели показалась голова.
— Здесь живет Джон Ламприер?
— Кто вы такой? — резко спросил молодой человек. — И что вы здесь делаете? — Он понемногу расслаблялся, оставляя свою гладиаторскую позу. Головня в его руках потухла и теперь наполняла комнату дымом.
— Септимус, — произнесла голова в дверях. — Септимус Прецепс. Я представляю Чедвика, Скьюера и Соумса. Поверенных. — С этими словами он вошел в комнату, протянув Ламприеру руку. Тот пожал ее, закашлялся и швырнул свою головню обратно в камин.
— А зачем вы на меня замахнулись? — спросил он уже спокойнее.
— Я всего лишь хотел постучать в дверь. Извините, если я напугал вас.
— Ничего, ничего.
Ламприер снова закашлялся, затем повернулся и осмотрел своего посетителя внимательней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45