Завтра, даже сегодня вечером, после того как ты посоветуешься с женой, я уже не продам на этих условиях.У Слимака заблестели глаза. Ему показалось, что наконец-то он проник в сущность заговора, направленного против него.— Странный каприз бросать на ветер сорок рублей, — проговорила по-французски пани.— Не беспокойся, — ответил муж. — Я ведь их знаю!..— Ну как, — повернулся он к Слимаку, — купишь луг, не советуясь с женой?— Да не годится оно как-то, — отвечал мужик с деланной усмешкой. — Вы — пан, а и то советуетесь с пани и с паничем, а я и подавно…— Вот видишь? — обратился к шурину помещик. — Ну, не идиот ли?Панич через решетку похлопал Слимака по плечу.— Ну, приятель, соглашайся скорее, и ты оставишь пана с носом… Он уже решил, — обратился он к зятю.— Что, покупаешь, Юзеф? Значит, по рукам? — спросил помещик.«Дурак я, что ли?» — подумал мужик, но вслух сказал только:— Да не годится как-то без жены покупать…— Может, подумаешь?— Да не годится оно этак, — повторил мужик, довольный тем, что пан сам подсказал ему удобную отговорку.Он притворился, будто очень огорчен, но уперся на своем и не собирался покупать этот луг.— В таком случае бери луг в аренду. Давай задаток, а завтра приходи за квитанцией.— Вот тебе твой мужик, пан демократ! — обратился он к шурину, который с досады грыз ногти.Слимак уплатил десять рублей, господа попрощались и ушли. Убедившись, что на него не смотрят, мужик окинул их горящим взглядом и в волнении зашептал:— Эге! Хотели мужика надуть, не хуже немцев! Но и мне тоже ума не занимать стать! Правильно, значит, говорил Гроховский, что в нынешнем году наверняка будут землю раздавать; то-то им и не терпится продать!.. Сто двадцать рублей за этакий луг, да ему цена не меньше как двести… Нашли дурака… Они рады бы хоть и сто двадцать взять, коли придется отдавать землю задаром.— А что-то здорово мудрят наши господа, будь им неладно… — заметил Ендрек.— Цыц! — напустился на него отец, но про себя подумал: «На что сопляк, а и то смекнул, что мудрят…»Вдруг его поразила другая мысль:«А может, и не будут нынче землю раздавать, а просто господам взбрела такая блажь — продать мне луг по дешевке?»Его бросило в жар. В эту минуту он готов был бежать за помещиком, броситься ему в ноги и умолять, чтобы тот отдал ему луг хотя бы и за сто тридцать. Но господа уже дошли чуть не до середины сада. Вдруг панич отделился от них и опять подбежал к мужику.— Покупай луг, говорю тебе! — крикнул он, запыхавшись. — Зять еще согласится, только попроси его.При виде ненавистного панича у Слимака снова вспыхнули прежние подозрения.— Да не годится как-то покупать без жены, — ответил Слимак, усмехаясь.— Болван! — буркнул панич и повернул к дому.Луг был упущен.— Чего ж вы не идете, тятя? — вдруг спросил Ендрек, заметив, что отец в раздумье оперся на решетку.— Вот не знаю, хорошо ли, что не купил я луг за сто двадцать рублей, — пробормотал мужик.— Чем же худо, раз этот самый луг останется у вас за семнадцать?— Ну, так он не будет мой.— Станут землю раздавать, он и будет ваш.Эти слова несколько утешили Слимака. «Ну, — подумал он, — видно, так и есть насчет наделов, раз даже мальчишки про это болтают».— Пошли, ребята, домой! — проговорил он вслух.Обратно возвращались молча. Ендрек искоса поглядывал на отца и томился дурными предчувствиями, Слимака терзала тревога.— Экая собачья порода! — шептал мужик, сжимая кулаки. — Никогда у шляхты не поймешь, врут они или правду говорят… Аккурат как евреи.На половине пути проголодавшиеся мальчики убежали вперед. Не успел Слимак войти в хату, как жена спросила его:— Что это Ендрек болтает, будто тебе хотели продать луг за сто двадцать рублей?— Хотеть-то хотели; будут землю опять раздавать, вот они и боятся, — слегка оробев, ответил мужик.— Я сейчас сказала Ендреку: либо, говорю, брешешь, либо тут что-то нечисто. Кто ж станет отдавать за сто двадцать рублей то, что стоит все двести?Слимак разделся, сел за стол и за обедом стал рассказывать жене, что с ним произошло.— Ух, и хитры же! Я и не пойму, как они прознали, что мы насчет луга идем, только напустили вперед на меня своего шурина.— Это очкастого, что вчера приставал ко мне на реке? — догадалась Слимакова.— Его самого. Вот он, холера, и перебежал нам дорогу: Ендреку сунул денег, мне шапку нахлобучил на голову — все это, чтобы глаза отвести, и сперва начал издалека: «На что тебе, дескать, луг? Да у тебя и так невесть сколько земли. Да ты знаешь ли, что десять моргов — это несметное богатство?»— Ну как же, богатство!.. — прервала Слимакова. — У его зятя поди добрая тысяча моргов, и то жалуется!— Уж так-то, прохвост, меня морочил… А как увидел, что я сам не промах, повел меня к пани. Тут она стала мне зубы заговаривать, чтоб я к ней ребят присылал учиться, а пан все на органе поигрывал.— Что ж, он в органисты пойдет, когда у него землю отнимут? — спросила хозяйка.— Он у нас все время играет; делать-то ему нечего, вот он и наигрывает. А потом, — продолжал мужик, — вышел пан, и сейчас же они начали лопотать по-французски, что, дескать, мужик (стало быть, я) страсть какой твердый, что подступиться к нему (стало быть, ко мне) нет возможности и надо поскорей мне луг продать, покуда я не опомнился.— А ты и понял, что они говорят?— Чего тут не понять! Я и по-еврейски малость понимаю.— И ты не стал луг покупать? Хорошо сделал: что-то тут нечисто, — заключила женщина.Но мужика не радовала похвала жены: им снова овладели сомнения относительно намерений помещика.«А вдруг они в самом деле хотели дешево уступить мне луг?» — думал он. Бросив обед, он бродил из угла в угол по хате. Все сильнее терзало его беспокойство, что, может, зря упустил он такой случай, и он старался приободрить себя, бормоча:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79