Не то я шпагу обнажу
И всю в тебя ее вонжу!…


Нигилистка (видя, что уже ничего не возьмешь, срывает маску)

Ага! сказался ретроград!
О, крепостничества Марат!
В «законном» счастье видишь ты!
В «законном» все твои мечты!
Тебе бы только под венец,
Эстетик, тряпка, леденец!


Офицер

Юпитер! Можно ль это слушать!


Нигилистка

Иди домой, пора покушать
Нет, лучше выслушай еще –
Вкусней покамест горячо:
Когда к твоей законной женке
Придет приятель пошалить,
Тебе ль тогда, с твоей шпажонкой,
Права свои огородить!
Колпак! раскиснешь, не поверишь;
Сидеть тут будешь и уверишь
Себя же сам, что видел сон
Что не они – она и он!
Они заснут – сам дверь притворишь
И, чтобы милых не будить,
Пойдешь, будь ночь или ненастье,
Мечтая о законном счастье,
На двор смиренно побродить…
Устанешь, сядь тогда на стул.


Офицер (не своим голосом)

О нигилистка! Караул!

Нигилистка бежит и, подобно тигрице, с хохотом прыгает со ступенек портика. Вот тут-то офицер и хотел было окончательно заколоть ее, но эстетика опять помешала делу: легкокрылая грациозность прыжка и обаятельная прелесть мелькнувшей из-под платья пяточки вдруг и сразу останавливают его столбом на месте и красного, подобно воротнику. …останавливают его столбом на месте и красного, подобно воротнику. – Стоячий красный воротник был принадлежностью мундира полицейских чинов: станового пристава, околоточного надзирателя и городового унтер-офицера.



На горизонте показывается тень как бы Андрея Краевского. …показывается тень как бы Андрея Краевского. – «Тень Краевского» – сатирический символ «гласности» в либеральном ее понимании.


Занавес опускается

«КРАХ КОНТОРЫ БАЙМАКОВА…»


Крах конторы Баймакова,
Баймакова и Лури,
В лад созрели оба кова,
Два банкрутства – будет три!
Будет три, и пять, и восемь,
Будет очень много крахов
И на лето, и под осень,
И уж пишет критик Страхов
В трех статьях о спиритизме,
Из которых две излишних,
О всеобщем ерундизме … о всеобщем ерундизме. H. H. Страхов в «Письме первом»– «Идолы»– писал «Люди вообще живут легкомысленно, без больших запросов и отчетов; но то легкомыслие, с которым относятся к спиритизму, выходит из ряда вон, превышает обыкновенною меру, и потому его можно выводить из свойств самого спиритизма» (Гражданин. 1876. № 41–42. С. 981).


И о гривенниках лишних. …и о гривенниках лишних. – В третьем письме – «Границы возможного» – Страхов сравнивал спиритический сеанс с «экспериментом» с кучкой гривенников, разбитой на две в 11 и 19 монет. «Смотрите, – писал Страхов, – я их смешиваю в одну кучку и считаю, сколько вышло. Вы думаете, конечно, тридцать; оказывается, 31, т. е. один гривенник лишний» Далее он приводил еще несколько образцов подобных экспериментов с гривенниками, остроумно заключая: «Я могу сослаться на множество причин и могу дать моим опытам большое разнообразие. Например, я устрою у себя музыку и стану наблюдать, как будут складываться и разделяться гривенники под эту музыку…» (Гражданин. 1876. № 44. С. 1057).




«ДОРОГО СТОЯТ ДЕТИШКИ…»


Дорого стоят детишки,
Анна Григорьевна, да,
Лиля да оба мальчишки –
Вот она наша беда!


«НЕ РАЗБОЙНИЧАЙ, ФЕДУЛ…»


Не разбойничай, Федул,
Не кричи во всю ты глотку
Ты хоть губы и надул,
Да не пьян, не пьешь же водку.
Не визжи и ты, Лилюк,
Будь хорошенькой девчонкой,
Будь ты общий всем нам друг,
А не злющей собачонкой.
Не сердись и ты мама…


Комментарии
(И. Д. Якубович, Е. И. Кийко, И. А. Битюгова)

СТИХОТВОРЕНИЯ И СТИХОТВОРНЫЕ НАБРОСКИ

Отдел открывают три стихотворения, написанные в 1854–1855 гг. в традиционном одическом жанре. Ими Достоевский, только что отбывший четырехлетний срок каторги в Омском остроге и после этого в соответствии с вынесенным ему по делу петрашевцев приговором проходивший солдатскую службу в Семипалатинске, пытался привлечь внимание правительства к своей судьбе, чтобы добиться хотя бы некоторого облегчения своей участи. Позднее Достоевский никогда не вспоминал об этих стихах, вызванных страстным желанием вернуться к литературной деятельности при почти полном отсутствии надежд на это до вступления на престол Александра I, вернувшего из Сибири декабристов и петрашевцев.
Иной характер имеют стихотворные замыслы и наброски 60-70-х годов.
Как свидетельствуют дошедшие до нас рукописи позднего Достоевского, дневник жены писателя и воспоминания его племянницы M A Ивановой, Достоевский любил импровизировать шуточные стихи. Публицистический же элемент, присущий таланту Достоевского, постоянная оглядка писателя в процессе обдумывания своих произведений на текущую злобу дня, на литературных друзей и врагов получили выражение наряду с его повествовательным художественным творчеством и публицистикой в полемических набросках стихотворного характера – пародиях и эпиграммах, которыми испещрены страницы его записных тетрадей.
Не имея самостоятельного художественного значения (и несоизмеримые в этом смысле с основным творчеством Достоевского – повествователя и романиста), его стихотворные шутки, пародии и эпиграммы интересны как своеобразная лаборатория, из которой впоследствии вышли генетически подготовленные ими гротескно-иронические «абсурдные» стихи капитана Лебядкина в «Бесах».
Некоторые наброски-пародии, эпиграммы, три рукописные редакции незавершенного стихотворного фельетона «Борьба нигилизма с честностью (Офицер и нигилистка)» (1864–1874) расширяют наше представление о Достоевском карикатуристе, сатирике, полемисте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9