Каленых ядер у гарнизона крепости хватило только на первый час борьбы, дальше лишь сбивались стеньги и реи, и матросы в трюмах, действуя острыми топорами и паклей, спешно заделывали подводные пробоины в бортах.
К полудню Ушаков заметил, что огонь крепости ослабел. Оказалось ли много там подбитых орудий, или недоставало уже снарядов, но даже и турки стреляли теперь далеко не так вяло, как французы... Ушаков снял фуражку, перекрестился и приказал поднять сигнал Пустошкину и Кадыр-бею, чтобы начали сходить на берег десанты.
V
Ветер, тянувший с моря на берег, поутру утих с восходом солнца, и пушечный дым стлался над морем вблизи судов, укрывая катеры с десантом. Не помогли ни железные цепи, прикрепленные к мачтам, ни мачты, вколоченные в расщелины каменного дна, ни стрелки гарнизона, пытавшиеся ружейными залпами опустошить катеры.
Корабли на ружейные залпы отвечали залпами орудий, а катеры находили места, удобные для причала, так как достаточно уже мачт и цепей было перебито во время утренней канонады.
Даже туркам удалась высадка, а появление их на берегу давало знать албанцам и корфиотам, что настало и для них время идти на приступ. Загудели албанские волынки, затрещали глухо, но внушительно турецкие барабаны, а русские горнисты истово выводили на своих медных рожках:
В ко-лон-ну
Соберись бегом!
Тре-зво-ну
Зададим штыком!
Скорей, скорей, ско-ре-е-ей!
И только корфиоты, старательно таща штурмовые лестницы, приближались к своей крепости без всяких воинственных мелодий: ни многочисленные албанцы, присланные турецким пашой, ни тем более турки доверия им не внушали.
Штурмовые лестницы разной величины тащили, конечно, не одни греки: они были во всех отрядах, но только русские матросы и солдаты старательно работали над ними, чтобы вышли они нужной длины и прочности.
Однако, чтобы приставить эти лестницы к крепостным стенам, надо было преодолеть множество препятствий, придуманных опытными инженерами на протяжении веков. Тут скалы громоздились на скалы, а рвы уходили в пропасть; здесь каждый метр пространства обстреливался со всех сторон; здесь все было рассчитано на то, чтобы противник, если только он вздумал бы отважиться на штурм, понес бы огромнейшие потери и отступил с позором.
Ушаков это знал. Он отчетливо сознавал и то, что французы, уже овеянные мировой славой непобедимости, будут защищаться как черти.
- Ну что, Хоботьев, как? - спросил он боцмана, ища на палубе места, откуда лучше всего был бы виден остров Видо.
Вопрос был совершенно неопределенный, но боцман понял своего адмирала.
- Должны взять, ваше превосходительство! - уверенно ответил он.
- Должны-то должны, да ведь народ-то сборный, - сказал Ушаков, глядя на остров.
- Не иначе как должны взять! - еще уверенней отозвался боцман.
- Что должны, о том нету спору, ежовая голова! - с легкой досадой уж глянул на него Ушаков.
Казалось бы, "речистый" боцман должен был замолчать после этого, но столь велика была его уверенность, что она так и просилась в убедительные слова.
- Обя-за-тельно должны взять, ваше превосходительство! - понизив голос, твердо сказал он, сам весь каменный, как та же крепость.
Ушаков хотел было обругать его попугаем, но услышал вдруг со стороны Видо грохочущее "ура" и застыл на месте.
- Лезут! - сказал около Ушакова командир корабля.
- Лезут! - повторил старший флаг-офицер Сорокин.
Действительно, лезли на скалы солдаты, взятые с русских равнин, где о скалах никто не слышал. Частым огнем в них стреляли французы, однако стреляли и они, - взвивались то здесь, то там белые пухлые дымки снизу.
Как только высадился весь десант и начался штурм, замолчали батареи судов Пустошкина, чтобы не перебить своих. Однако Ушакову видно было, что гарнизон Видо едва ли не многочисленнее, чем десант, так отважно идущий задать трезвону штыком, а между тем с того места, где стоял "Св. Павел", была возможность дать по французам два-три залпа так, чтобы рассеять их резервы и не задеть своих солдат.
Раздалась команда его, а следом за нею залп и тут же другой... В третьем не было уже нужды. Французов смело, как девятым валом, и не больше как через четверть часа зоркий марсовый матрос прокричал, что он видит на гребне острова русский флаг.
Обернувшись назад, поискал глазами и нашел Ушаков боцмана. Тот сиял, как медный самовар, начищенный толченым кирпичом.
- Молодец, Хоботьев! - крикнул ему Ушаков.
- Рад стараться! - выкрикнул боцман, выпятив четырехугольный подбородок.
Ни "Леандр", ни "Ла Брюнь", ни тем более бомбарда и галеры не могли отважиться выйти из бухты. Их разоружили для защиты крепости, и экипажи французских судов были теперь там, около своих орудий, на скалах.
Однако сколько осталось в крепости гарнизона и годных в дело орудий после нескольких часов жестокой канонады? Об этом хотел было спросить своего Сорокина Ушаков, но не спросил, сказал только как будто и с горечью, но в то же время и с уверенностью в успехе:
- Ну что ж, я ведь не Суворов и в самом-то деле, чтобы с одного штурма подобные крепости брать!.. Отобьют штурм нынче - завтра еще раз попробуем. А пока что скажи, чтобы подняли сигнал: "Благодарю контр-адмирала Пустошкина!"
Не отбил штурма гарнизон крепости так же, как и гарнизон острова Видо.
Дружный огонь судовых орудий, испытанная меткость русских матросов-артиллеристов, зря растраченные крепостью в начале боя, в полумраке, каленые ядра дали превосходство флоту над крепостью и обессилили гарнизон.
С моря не видно было, как идет штурм крепостных цитаделей, но разноязычные сборные команды с русскими морскими офицерами впереди шли неотступно следом за ротами русских солдат и матросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9