Так смерть приносит в черном одеянье
Несчастным — то, что им всего желанней,
Счастливым — то, что им всего страшней!
Едва он окончил, как рыцари восторженно загудела, восхищенные его пением. Анна с изумлением глядела на молодого трувера, а вишневые глаза ее еще больше расширились и потемнели от испытываемого ею наслаждения. Триумф Жана Жарнака был полным. Сам герцог Аквитанский, с трудом поднявшийся с кресла, подошел к нему и, обняв, поцеловал, как бы передавая ему свой лавровый венок лучшего поэта и певца Франции. Принцесса Анна обернулась к Алансону.
— Поговорите с этим трувером, — сказала она, — и сделайте так, чтобы он переехал в Константинополь. Его место в столице искусств.
Вдохновенное лицо Жарнака пылало от счастья. Успех и слава пришли к нему неожиданно, и теперь перед ним открывались все двери в королевские дворы Европы. Сбывались его сокровенные мечты. А Гуго де Пейн, глядя на победителя, думал о том, что из всего преходящего на этой земле нетленно только лишь искусство творца.
3
К полуночи гости разбрелись по обширному парку возле замка, где горели костры, а многочисленные беседки и водоемы были ярко освещены факелами. Играла музыка, а в небе взрывались и вспыхивали запускаемые алхимиком Руши и Андре де Монбаром разноцветные шары. Придворный маг удивил всех еще одним новшеством: по взмаху его руки над головами собравшихся внезапно заискрились десятки молний, свергая, как серебряные змейки. Еще один взмах — и змейки сложились в слово «МАРИЯ» — в честь жены графа Шампанского. Но даже волшебство Руши не могло затмить славу Жарнака, имя которого было теперь на устах у всех. Его окружали дамы и рыцари, украшали цветами, водили от одной беседки к другой, просили петь и читать стихи.
— У каждого наступает рано или поздно свой звездный час, — заметил Гуго де Пейн, прогуливаясь с Сент-Омером по аллее. — И важно умереть вовремя, чтобы не пережить счастливые мгновения. За ними — пустота.
— Довольно мрачная философия, — отозвался Бизоль. — По мне, пусть я лучше тресну, как старый дуб, на исходе жизни, чем во цвете лет. А вот, кстати, человек, с которым я хотел тебя познакомить! — К ним направлялись Роже де Мондидье и граф Людвиг фон Зегенгейм. — Ручаюсь тебе в его благородстве и доблести. Было бы прекрасно, если бы ты склонил его к нашему предприятию.
Встретившиеся рыцари раскланялись: оба они были давно наслышаны друг о друге. Порою не требуется слишком много слов, чтобы возникшее между людьми взаимное уважение и доверие послужило основой дальнейшей дружбе. Четверо рыцарей, негромко переговариваясь, удалились вглубь парка, — куда уже не доносился сладкий голос счастливого триумфатора, певшего песнь о любви.
Увы! Окрыленный успехом победитель турнира труверов даже не догадывался, что имя его в эти часы склоняется не только здесь: оно произносилось в другом месте, в Клюни, и по поводу, которого не пожелал бы никто. Перед своим отъездом в Нарбонн, начальник тайной канцелярии аббатства со срочными донесениями вошел в комнату приора Сито.
— В полночь я отправляюсь, — сказал он, склонив голову, покрытую куафом. — В Нарбонне я остановлюсь под видом купца на постоялом дворе у нашего человека.
— Берегите себя, — произнес пухлый аббат, прикрывая рукой болевшие от постоянного недосыпания глаза. — Я чувствую, что мы на пороге открытия серьезного заговора против Святой Церкви и государства.
— Теперь что касается певца Жарнака, — монах немного помолчал, коснувшись рукой своей родинки под левым глазом. — Вы оказались правы, монсеньор. Жарнак отправился в Труа, куда прибудет не только король со своим двором, но и все три наших рыцаря-миссионера: Фабро, Комбефиз и де Пейн. Случайно ли это? Думаю, нет. Если именно он является ключевой фигурой, то надо отдать должное его быстроте и натиску. Он мог бы опередить нас на целый ход, если бы…
— Если бы — что? — спросил аббат.
— Если бы еще вчера утром я не отдал необходимые распоряжения на этот счет, — произнес монах, и аббат Сито вздрогнул, взглянув в его холодные, бесцветные глаза.
— Вы поступили так, как велит Бог! — сказал он. — Прощайте.
Монах молча поклонился и вышел из комнаты. Через полчаса, переодевшись в темный шерстяной гарнаш и вооружившись коротким обоюдоострым мечом и кинжалом, он уже мчался на лошади по дороге в Нарбонн.
А в парке возле Труа продолжался праздник. В одной из беседок на деревянных скамьях сидели четыре рыцаря и обсуждали предстоящее путешествие в Иерусалим. Хорошо знавший Левант и испытывавший здесь, во Франции, тоску и одиночество после смерти своей возлюбленной Адельгейды, супруги императора Генриха IV, граф Людвиг фон Зегенгейм дал согласие присоединиться к небольшому отряду Гуго де Пейна. Одноглазый Роже не скрывал своего восторга по этому поводу.
— Теперь нам сам черт не страшен! — повторял он, забыв о своем обещании не чертыхаться. — Помнишь, Людвиг, как мы осаждали Антиохию? Крепость можно было взять только с севера, поскольку с других сторон ее окружали река и болота. Восемь месяцев мы торчали под ее стенами, пока Господь не лишил турок разума и они не вышли нам навстречу. Славное было время!
— В одну реку нельзя войти дважды, — промолвил граф. — Сейчас, с расстояния, многое видится иначе. Но я рад, что судьба дарует мне возможность вернуться отчасти в мое прошлое.
— Граф, нас ожидает грядущее, которое затмит все печали минувших дней, — поправил де Пейн.
— А наши имена, как говорят арабы, впишут золотыми иголками в уголках глаз! — воскликнул Бизоль, устремив взгляд в звездное небо. Опуская взор, он увидел в окне угловой башни графа Шампанского, задергивающего занавеси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223