Дальше все развивалось так, как , и предполагал бывший комтур.
Условный стук в дверь. Скрип железных петель. Плохо различимые в полумраке ступени витой лестницы и вот, наконец, она, убранная белыми полотнищами в красных крестах, зала. Но не убранство поразило бывшего комтура, а хозяин. Перед ним стоял сам командор Кипра, маркиз де Берни. Высокий, статный мужчина с длинной каштановой бородой и широко посаженными глазами.
Арман Ги не рассчитывал, что его взлет от загаженных развалин скотного двора до вершин местной власти будет столь стремительным. Он растерялся. Этому способствовал и сам маркиз, представший в полном церемониальном облачении. Могло показаться, что он прямо сейчас отправляется на турнир и лишь ждет когда ему подадут коня.
Рядом с ним стояли виконт де Бланшар и толстяк в простом монашеском облачении.
— Итак, шевалье, вас зовут Арман Ги? — заговорил маркиз, положив руку на рукоять меча. Это была не угроза, просто так командору Кипра было удобнее.
— Да.
— Мы довольно давно потеряли связь с метрополией, но насколько нам известно, вы являетесь комтуром в Нормандии, не так ли?
— Не совсем так, маркиз.
— Что именно не так?
— Я был комтуром капеллы в Байе, но известные события повлияли на мое благополучие.
— Вы имеете в виду действия предпринятые королем Франции? — вмешался в разговор де Бланшар.
— Боюсь, что причина моей отставки в другом.
— В чем же?
— Я не нашел общего языка с Великим Магистром Ордена по некоторым, существенным, на мой взгляд, вопросам.
Арману Ги, разумеется, было известно о разногласиях «восточного рыцарства» с Парижским капитулом и он считал, что выставляет себя в выгодном свете, объявившись жертвой Жака де Молэ. По лицам присутствующих господ нельзя было прочесть, оказался ли бывший комтур прав в своих расчетах.
— Вас изгнали из ордена? — спросил толстяк монах неожиданно писклявым голосом.
Бывший комтур позволил себе усмехнуться.
— Если бы. Меня засадили в Тампль. Насколько я понимаю, с целью уморить там.
— Надо ли понимать, что вас освободил король? — опять заговорил де Бланшар.
Арман Ги задумчиво пожал плечами.
— В известном смысле так оно и есть. Правда я убежден, что правильнее мне было бы считать своим освободителем моего слугу.
Бывший комтур полуобернулся, как бы указывая на Лако, но вовремя вспомнил, что того нет за спиной, таким, как его ноздреватый спаситель, вход в храмовые святилища запрещен.
— Как же это ему удалось, вашему слуге? — удивился маркиз де Берни. Он имел право на удивление. В свое время он провел несколько месяцев в тюрьме Тампля и не вынес мнения о ней как о месте, из которого можно выйти без согласия тюремщика.
— Во время вступления королевских следователей на территорию замка была большая суматоха… но я вижу, господа, первоначальное предубеждение против моей персоны не рассеивается. Чем я кажусь вам подозрительным?
— Пока всем, — сказал монах.
— Но я… — растеряно развел руками пленник.
Де Бланшар поморщился.
— Не надо. Нужды в эмоциональных доказательствах нет, ведь мы изъясняем факты.
— Извольте, какие кажутся вам сомнительными?
— Вы оказались на свободе не потому, что были противником Ордена и пострадали от его предстоятелей, а по чистой случайности.
— Пожалуй да, виконт.
— И вы не присоединились к сонму гонителей, хотя имели к тому основания?
— Не присоединился, ваше преподобие.
— Почему?
— На этот вопрос трудно ответить, маркиз. Да, я не любил Жака де Молэ и установленный им в ордене режим тоже. Верно и то, что пострадал от него. Но все же я не мог поднять оружие претив Ордена. Я бы не смог объяснить даже себе во имя чего именно я воюю. Каждый мой удар приходился бы не в Жака де Мола, но в весь Орден тамплиеров. Вам понятна моя мысль, маркиз?
— Несколько путано и совершенно неубедительно. Сказали бы лучше, что вам как дворянину противны судейские дрязги.
— Да, вы правы, мне как дворянину противны, судейские дрязги.
— Ну хорошо, — маркиз де Берни подошел к светильнику в форме блюда на подставке высотою в половину человеческого роста и погрел руки над пламенем.
В церемониальной зале было довольно прохладно. Что-то от склепа было в здешней атмосфере.
— Ну, хорошо, господин комтур. Скажите тогда мне, что вас заставило оставить Париж в тот момент, когда там происходят такие сложные события. Когда есть возможность урвать свой кусок с разворовываемого стола. Что заставило вас направиться в наши отдаленные и не вполне благополучные края?
Арман Ги пожевал губами.
— Боюсь, маркиз, что мое объяснение опять покажется вам неубедительным.
— Отчего же?
— Оно как и предыдущее будет не элементарным. В нем может быть проскользнут кое-какие эмоции, вами отвергаемые.
— Оставьте ироничный парижский тон, — фыркнул де Берни, — вы на Кипре, здесь шутят по-другому.
Арман Ги кивнул.
— Чтобы моя мысль выглядела яснее, надобно для начала осветить причину моих разногласий с Жаком де Молэ. Разногласия, из-за которых я и попал в тюрьму Тампля.
Маркиз оторвался от светильника и повернулся к пленнику.
— Мы внимательно слушаем.
Бывший комтур глубоко вздохнул, как это делает ныряльщик перед погружением в пучину.
— Дело в том, что вступил я в орден не так давно. Проделал замечательный путь восхождения от низов к верхам. И в этом мне преизрядно помогал Жоффруа де Шарне, командор Нормандии, лучший друг Жака де Мола. Стало быть, в каком-то смысле мне помогал и сам Жак де Молэ. И вот, когда я подошел к весьма заметной должности, я вдруг понял, что от всей души ненавижу своих благодетелей. И очного — командора Нормандии и заочного — Великого Магистра Ордена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73