Все ныне позабудь Одну беду грозящую нам помни! А стыд тому, чья подлая душа Иное б что, чем Новгород, вмещала, Пока беда над ним не миновала!
(Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ДОМ БОЯРИНА ЧЕРМНОГО
Наталья прибирает горницу и ставит посуду на стол.
Н а т а л ь я. Уж эти мне гости! Не дадут и часочка с ним посидеть! Вернется усталый: чем бы отдохнуть, а тут разговоры пойдут, а там, глядишь, опять приспело время на вал идти.
Д е в у ш к а. А много ль будет гостей?
Н а т а л ь я. И сама не знаю.
Д е в у ш к а. Ты что ж не спросила?
Н а т а л ь я. До того ли мне было, как после двух суток его увидала.
К о н д р а т ь е в н а. Что ж ты, государыня, сама-то на стол ставишь? Дай, мы и без тебя соберем!
Д е в у ш к а. Кто же сегодня прислуживать будет? Челядь ведь вся брони надела, на завалы ушла, а нам с Кондратьевной в кухне быть.
Н а т а л ь я. А я разве не сумею?
Д е в у ш к а. Сама, нешто, будешь посуду носить?
Н а т а л ь я. А почему же не сама? Что я за боярыня такая?
Д е в у ш к а. Вестимо - боярыня! Не сегодня, так завтра будешь боярыней. Пора Андрею Юрьичу в закон вступить.
Н а т а л ь я. Просила я тебя не говорить мне о том. Сколько раз просила. Коли опять начнешь, ей-богу, осерчаю.
Д е в у ш к а. Ну, да! Таковская.
К о н д р а т ь е в н а. Молчи, ты, постреленок! Ей слово, а она тебе два! Пошла в кухню, смотри пирог - не пригорел бы.
Девушка уходит. Ox, ox, дитятко! Избаловала ты нас, страху-то нет к тебе, к государыне к нашей.
Н а т а л ь я. И ты туда же! Этакие вы, право.
К о н д р а т ь е в н а. По душе говорю, голубонька, по любви своей, не по одному приказу боярскому. Все мы любим тебя за милостивость твою.
Н а т а л ь я. А я-то и в глаза смотреть вам не смею. Сама ведь кружевницей в Новгород пришла, думала через год домой вернуться, да навсегда и осталась; хожу себе в золоте, а как подумаю, что и мать и отец плачут теперь по мне, так иной раз сама себе противна стану, что руки бы на себя наложила. Всех я вас хуже, а вы же меня государыней величаете.
К о н д р а т ь е в н а. Родимая ты наша! Служить-то тебе не в труд, а в радость. Уж кротче тебя и не видывали.
Н а т а л ь я. А иной раз как вспомню, что ведь это для него я своих бросила, просветлеет у меня снова на сердце и опять все кажется трын-трава!
К о н д р а т ь е в н а. Кто богу не грешен, дитятко! Господь помилует тебя за простоту за твою.
Н а т а л ь я. Вишь, как я нарядилась сегодня. Ведь это он так велит, а мне и самой совестно.
К о н д р а т ь е в н а. Уж горазда ты наряжаться, нечего сказать! Лучшие окруты по церквам пораздала. Вишь, и повязки-то новой не надела. Надень, дитятко, повязку краше будет, а я в кухню сбегаю, не то эта егоза, пожалуй, пирог просмотрит. (Уходит.)
Наталья садится к окну, задумывается и напевает песню.
Г о л о с (под окном). Подайте, Христа ради! Подайте убогому! Подайте калике перехожему, Христа ради!
Н а т а л ь я (в окно). Войди, божий человек! Вот тут направо, по крылечку! (Берет со стола хлеб и наливает кружку.)
Входит нищий. На тебе, дядюшка, присядь на лавку, отдохни себе... (Вглядывается в него.) Господи! Что это?
Н и щ и й. Узнаешь меня, Наталья?
Н а т а л ь я (бросаясь к нему). Рагуйло! Брат!
Р а г у й л о (отталкивая ее). Прочь, негодная! Разве ты сестра мне? Разве ты не отреклась от родни? Разве ты не полюбовница воеводы новгородского?
Н а т а л ь я. Брат, брат, дай в себя прийти! После кори меня - скажи скорей про отца, про мать... Живы ли они?
Р а г у й л о. Так вот где ты, бесстыдная, отыскалась! Что ж, хорошо тебе жить у боярина?
Н а т а л ь я. Ругай меня, бей меня, но скажи мне про отца, про мать! Скажи, как ты сам попал сюда?
Р а г у й л о. Как попал? На той неделе в полон твои новгородцы взяли меня; сею ночью из тюрьмы вылез, нищим нарядился, пришел на сестру свою посмотреть, на честь ее великую порадоваться.
Н а т а л ь я. Господи, если увидят тебя!
Р а г у й л о. Что ж, выдай меня своему полюбовнику.
Н а т а л ь я. Спрячься, спрячься скорей! Пойдем со мной!
Р а г у й л о. Куда?
Н а т а л ь я. Сама не знаю - на сеновал, в кладовую, в анбар!
Р а г у й л о. А потом?
Н а т а л ь я. Потом? Ты ночью из города выйдешь.
Р а г у й л о. Ай да бабий ум! Как я выйду, когда все ворота заняты?
Н а т а л ь я. Нищего, может, пропустят...
Р а г у й л о. Ай да сестрица! При Фоме еще, пожалуй, пропустили бы, а я слыхал, каков он, твой полюбовник, есть! И поставлен в воеводы за то, что не дремлет. В тюрьме, чай, спохватилися меня, ищут теперь по городу.
Н а т а л ь я. Пресвятая богородица! Как же быть нам?
Р а г у й л о. Выдумай! Найди! Ты стала теперь новгородкой, чай, знаешь свой город. Можно ли где через стену перелезть? Нет ли где выхода какого мимо сторожей?
Н а т а л ь я. Выхода? Постой - да! Есть выход! В Спасском монастыре, со двора, ход подземный.
Р а г у й л о. Куда ход?
Н а т а л ь я. За стену, в овраг какой-то...
Р а г у й л о. Что ж там? Дверь? Решетка? Как мне найти этот ход?
Н а т а л ь я. Не знаю, боже мой! Ничего не знаю, а ключ сегодня посадник принесет...
Р а г у й л о. Кому принесет?
Н а т а л ь я. Боярину Чермному...
Р а г у й л о. Полюбовнику-то? Достань мне ключ.
Н а т а л ь я. Как я его достану?
Р а г у й л о. Украдь!
Н а т а л ь я. Да я не видала его, не знаю, какой он.
Р а г у й л о. Узнай! Проведай! Напой своего полюбовника. Задуши его. Зарежь его, а ключ достань.
Н а т а л ь я. Да если б и достала я, как же тот выход найдешь?
Р а г у й л о. В монастырь пустят нищего. На погосте ночевать останусь, там как-нибудь проведаю.
Н а т а л ь я. Ну, а он-то?
Р а г у й л о. Что он?
Н а т а л ь я. Коли на него ответ падет? Коли, неравно... через тот ход вороги ворвутся?
Р а г у й л о. А и в самом деле! Вот надоумила! Да кого ж ты это ворогами зовешь? Наших, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17