— Этот человек крал?— Да.— Почему ты должна защищать его? Если это все, в чем ты обвиняешь Кальва, тебе следует говорить об этом с другими людьми, а не со мной.— Неужели ты не понимаешь! — вырвалось у Сигрид. — Кальв друг короля, и я не знаю, могу ли я гордиться им.— Думаю, что можешь, — произнес Турир.— Как я ему расскажу, что ненавижу конунга и жажду мести?— Он не глуп и может об этом догадываться. Но ты права, разговоров на эту тему между вами лучше не вести.Он помолчал немного.— Почему тебе хочется втянуть в это Кальва? Я сомневаюсь, что твои сыновья позволят отцу лежать неотмщенным, да и Гутторм Харальдссон едва ли столь быстро забудет Эльвира. И сейчас, когда я сам знаю, как он умер, я припомню королю, что он не дал моим племянникам виры и не восстановил их в правах, требовать чего они имеют полное право… — Понимаю, тебе тяжело, — продолжал он, когда Сигрид не ответила. — Но я не могу предложить волшебной помощи. Или ты желала бы выпить напиток забвения, если я его достану для тебя?— Нет, — ответила она с ужасом. Забыть Эльвира и все, что они пережили вместе, было самым последним, чего она могла бы пожелать.— Тогда надейся на помощь времени и встречай каждый день с той силой, которая заложена в тебе.Он поднялся, она последовала его примеру, и они направились обратно в Эгга.Он знает, о чем говорит, думала Сигрид, и он наверняка прав. Но это так трудно.
Церковь в Эгга построили к началу зимы. И освятить ее приехал епископ Гримкелль, который этой осенью совершал поездки по Тренделаг.Сигрид попросила, чтобы церковь освятили в честь святого Иоанна. И когда епископ согласился, она передала церкви образ святого, который Эльвир привез из Миклагарда.И теперь Иоанн Эльвира смотрел красивыми грустными глазами вниз на прихожан, в то время как в новой церкви на коленях, освещенные факелами стояли прихожане, а священнослужители пели псалмы. Диакон махал кадилом с благовониями, но запах смолы от новых стен был столь сильным, что его ничем невозможно было перебить.Дверь старого храма расширили; расстояние между хорами и нефом было таким широким, что прихожане могли идти по нему вокруг алтаря. Над проходом висело распятие, вырезанное одним художником из Огндала. И Сигрид не могла не думать, что этот человек одержал победу над деревом.Это был тот же самый художник, который украсил резьбой сидение епископа. Он также вырезал почетные сидения для Сигрид и Кальва, чтобы хозяева Эгга не опускались на колени на голую землю, как остальные прихожане. Они могли сидеть во время богослужения или становиться на колени на подушки.Епископ прочел проповедь о святом Иоанне, который мог понимать и толковать многое из учения Христа, за что тот и чтил его столь высоко. После проповеди была конфирмация.На освещение церкви в Эгга приехал и священник Освальд. Был и еще один священнослужитель, которого Сигрид не знала. Грьетгард сказал, что он из Мэрина.После конфирмации вперед выступил Освальд и обратился к прихожанам.Он слышал, что в округе едят лошадиное мясо, а ему, как он заявил, нет необходимости напоминать, какое наказание следует от короля за такой грех. Но может, люди не знают, какие вечные муки ждут того, кто ест мясо лошадей или собак, или кошек, кто ест сырое мясо, или мясо во время постов.Глаза присутствовавших в церкви все более расширялись, когда он подробнейшим образом описывал страдания и муки грешников в аду.Сигрид показалось неуместным его выступление на освящении церкви, особенно храма святого Иоанна. И она посмотрела наверх в грустные, мягкие глаза святого образа.«Любите друг друга», — говорил он.Энунд также упоминал эти заветы, он тоже говорил об аде и сурово осуждал прихожан. Но его проповеди не были похожи на эту.В глазах Освальда вспыхивало некое злорадство, когда он рассказывал о муках осужденных, казалось, он надеялся на то, что спасенные от грехов должны радоваться, наблюдая за страданиями грешников.По окончании службы Сигрид спросила отца Йона, действительно ли все происходит таким образом.— Многое из того, о чем он говорил, верно, — ответил тот. — Но я бы не стал проповедовать в такой манере. Ибо, даже если мы знаем, что осужденные в аду принимают мучения, то такие подробности нам неизвестны.Сигрид не ожидала столь ясного ответа и начала верить, что священник Йон понимает все это глубже, чем она себе представляла. Но когда она увидела, как он моргает глазами и смотрит на Освальда и епископа, почти прося простить его, она подумала, что его ответ мог быть совершенно случайным.Она решила поговорить с епископом Гримкеллем, но тот очень спешил: в тот же день он должен был быть в Мэрине и временем не располагал.
Вечером их пригласил к себе в гости Финн Харальдссон. Время пребывания Турира Собаки в Трёнделаге подходило к концу, и он хотел устроить в его честь пир перед отъездом Турира на север.Сигрид еще не привыкла видеть Финна на почетном месте хозяина в Гьёвране, но он сидел на нем столь естественно, словно был рожден для этого. Она удивлялась тому, как мало интересовалась действиями Блотульфа, не могла себе представить, что именно с его легкой руки состоялся тот зимний пир. А Блотульф во время трапезы сидел молча.Впервые после смерти Эльвира Сигрид была приглашена в гости вместе с людьми со всей округи. И она поехала, несмотря на то, что уже передвигалась с трудом.Большинство женщин любезно приветствовали ее, некоторые выглядели смущенными. Многие говорили, что с удовольствием приедут в Эгга, когда начнутся роды.Сигрид благодарила их, но у нее появилось сомнение: почему они столь настойчивы. Надеются, что она во время схваток назовет имя отца ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81