Она ушла, и Элис услышала, как отчаянно бьется ветер о стены дома. Казалось, там, за окном, — непроглядная и вечная тьма.
Вдруг Элис осознала, что горы совсем близко и это они послали сюда ветер и дождь.
— Что вы будете пить, мисс Эштон? — учтиво спросил Дэлтон. — Брэнди?
Холодный вечер.
— Спасибо, — сказала Элис. — Простите, что из-за меня вы вынуждены выходить в такое ненастье.
— Ничего страшного, — отозвался Торп уже более дружеским тоном. — Знаете, никогда раньше я не был фермером, но сейчас это занятие стало мне казаться чрезвычайно приятным. И место очень привлекательное. Я бы хотел пожить здесь подольше.
— А есть причины, по которым вы не можете остаться? — спросила Элис. Она бросила это мимоходом, но Дэлтон снова замкнулся.
— Моя сестра любит переезжать. Она, вероятно, рассказывала вам. Ей здесь кажется слишком тихо.
— Она говорит, что ей очень одиноко.
— Да. — Он стиснул пальцами ножку бокала. Выступающие суставы Торпов блеснули в неярком свете. — Это необходимо…
И тут вошла Кэтрин.
— И мне выпить, Дэлтон! Так холодно! — крикнула она.
Но девушка не казалась замерзшей. Ее щеки горели, а глаза сверкали, словно драгоценные камни. Она была очаровательна.
Дэлтон налил ей, затем поставил свой бокал и сказал:
— Простите меня, мисс Эштон. Я пойду и подгоню машину. Нам лучше поехать, пока не разыгрался шторм.
Когда он вышел, Кэтрин вдруг затихла.
— Он такой серьезный, бедный старый Дэлтон, — проговорила она. — Если бы он не был таким серьезным!
Элис заметила, что в черных волосах Кэтрин сверкают капли дождя. И туфли запачканы грязью.
— ТЫ выходила под дождь? — спросила Элис.
— Да. Наши слуги живут отдельно. Миссис Джоббетт и Тотти. Наш дом не так велик, здесь негде разместить слуг. К тому же и Дэлтон, и я любим оставаться на ночь без них. Миссис Джоббетт уходит домой после обеда.
Сильный дождь хлестнул по темным окнам. Вдруг дверь в передней распахнулась, и в комнату влетел Дэлтон. Его тонкие темные брови сошлись на переносице…
— У автомобиля проколоты шины. Простите, мисс Эштон, я не могу отвезти вас домой. Одно колесо можно было бы заменить, но их два, а у меня нет двух запасных.
Тонкие крылья его ноздрей побелели, а скулы выступили почти так же сильно, как косточки на пальцах.
Его глаза сосредоточились на Кэтрин, и она неожиданно хихикнула. Элис поняла, почему у нее грязные туфли и мокрые волосы.
Ее беспокойство переросло в страх.
— Ну, теперь Элис останется, — сказала мягко Кэтрин, не обращая внимания на злость брата. — Как хорошо, что я подготовила тебе комнату, дорогая. Ну не смешно ли?
Стало быть, весь день Кэтрин знала, что настоит на своем. Но почему она так горит желанием оставить Элис на ночь?
К ее удивлению, Дэлтон ничего больше не сказал. Он вышел из комнаты. Элис размышляла. Однажды ночью Камилла не вернулась домой. Феликс, Дандас и она сидели и обсуждали, что могло ее задержать. И предположили, что разлилась река. А о проколотых шинах не подумали. И Камилла не возвратилась.
— Не хмурься, дорогая. — Кэтрин усмехнулась. — Миссис Джоббетт очень хорошо готовит. У нас будет прекрасный обед. И твоя комнатка очень мила. Пойдем, я покажу тебе.
Элис с присущим ей упрямством отказалась от платьев Кэтрин и вышла к обеду в сером шерстяном джерси, в котором приехала. Кэтрин воткнула в черные волосы белую камелию.
Обед подавала миссис Джоббетт с суровым лицом и твердыми руками. Он прошел в молчании. Элис была смущена и угрюма, хотя понимала всю абсурдность ситуации. И впрямь — проколоть шины! (Почему они хотели удержать ее здесь?).
Кэтрин болтала о тех местах, где всегда светит солнце, но, чувствуя недовольство брата, говорила вполголоса. Буря усилилась, деревья скрипели и гнулись под ветром, дождь хлестал по окнам, и Элис казалась себе маленьким ягненком, застигнутым бурей. Глупый маленький беленький ягненок — так называл ее Феликс. Несчастный, так опрометчиво попавшийся…
Но сейчас Феликс восхищался бы Кэтрин с белым цветком в гладких черных волосах.
— Элис, ты не разговариваешь так много, как Камилла, — сказала Кэтрин и добавила:
— Бедная Камилла.
— Почему бедная? — удивилась Элис. Вдруг ей показалось, что сердце ее колотится громче, чем звучит ее голос. Камилла ушла и не вернулась.
Скрипучим голосом Дэлтон проговорил:
— Кофе остыл. Когда мы научим эту женщину подавать кофе горячим?
— Дорогой, ты же знаешь, я не люблю миссис Джоббетт. Тебе известно, что я хотела бы ее прогнать.
Но это предложение не понравилось Дэлтону.
— Все, кроме кофе, она делает превосходно.
— Даже Камилла спрашивала: «Как ты можешь ужиться с этой женщиной?» Ты тоже так думаешь, Элис? — спросила Кэтрин жалобно.
— Выбрось из головы Камиллу. Не будем говорить о ней.
— О, Дэлтон! Дорогой! — Кэтрин обошла стол и взяла его лицо в свои узкие ладони. — Ты не в настроении. Смотри, Элис. Понимаешь, почему я стремлюсь к другим людям? Дэлтон не в духе, и мне некому слова сказать.
Внезапно Элис пожалела ее, но, вспомнив о проколотых шинах, велела себе не делать этого.
Наконец она пошла наверх, в комнатку, которая на эту ночь станет ее пристанищем.
Там кто-то был. С облегчением Элис узнала круглое лицо в веснушках. Тотти поправляла постель.
— Привет, Тотти. Прости, что тебе пришлось готовить мне постель. Тотти усмехнулась.
— Все в порядке, мисс. Я очень часто делала это для мисс Мейсон.
— Она охотно здесь оставалась? — осторожно спросила Элис.
— Ну, в первый раз мисс Торп что-то придумала. Наверное, она с ума сходит по компании. Но после мисс Мейсон оставалась когда хотела. Вы догадываетесь почему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49