— Об этом не может быть и речи, — раздался гнусавый голос командора. — Этот человек достаточно настрадался, будучи еще живым. Так пощадим же его после смерти. Пока мы не узнаем его имя и происхождение, я не дам разрешения резать его вашими ланцетами.
Врачи стыдливо опустили глаза, словно предложили что-то неприличное. Тогда капитан Барбери сделал шаг к командору и указал на старика у стены:
— Экселенц, сегодня нас почтил своим присутствием мэтр Леонардо да Винчи. В свое время вы разрешили ему проводить исследования в вашей больнице. Декан и я считаем, что его большие познания в строении человеческого тела помогут обнаружить истину.
Витторио Капедиферро пожал плечами:
— Я нисколько не сомневаюсь в таланте мессера Леонардо, но не вижу, чем художник может помочь нам разобраться в вещах, относящихся к смерти.
Слова эти произнес суперинтендант, ответственный за состояние улиц, площадей и мостов Рима. По своей должности он был обязан принимать участие в подобных расследованиях. Обычно в Риме два суперинтенданта, но второй недавно скончался, а замены ему пока не нашли.
Командор Сан-Спирито, высшая власть в больнице, казалось, некоторое время колебался между неуместностью допуска к расследованию гражданского лица и нежеланием нанести обиду одному из самых знаменитых людей Италии, которому к тому же покровительствовал брат самого папы.
— Ну что же… — вздохнул он наконец, — раз так хочет полиция… Пусть мессер Леонардо поступает как знает, но при условии, чтобы тело не было осквернено.
Не удостоив меня взглядом, он вышел, сопровождаемый Капедиферро, которому пришлось не по душе несогласие с его мнением. В этот момент меня заметил Барбери и, пока врачи расступались перед Леонардо да Винчи, подошел ко мне.
— Это и вправду сам да Винчи? — тихо спросил я.
— Он самый. Он приходит в Сан-Спирито несколько раз в неделю для составления анатомического атласа. Декан высоко ценит его работу.
— Мой отец тоже очень любил его. Однажды, когда мне было десять лет, он взял меня с собой во Флоренцию, и там я увидел наброски фресок для палаццо Веккьо. На меня они произвели очень сильное впечатление.
— Будем надеяться, что он поможет нам распутать это чертовски запутанное дело.
— Ни одного свидетеля так и не нашли?
— Во всяком случае, ни одного стоящего. Да и вообще я сомневаюсь, что при том праздничном маскараде убийца открыл бы свое лицо.
— Но Флавио сказал, что никто не мог бы незамеченным войти в колонну или выйти из нее.
— Тем, не менее это произошло.
Мы замолчали, размышляя над этим чудом. И тут меня осенило:
— Капитан, а что, если… Не позволите ли вы мне вернуться к колонне?
Он напряженно вгляделся в мое лицо, будто перед ним стоял и говорил не я, а кто-то другой, затем кивнул:
— При условии, что ты обещаешь ничего не говорить своей матери… Но там дверь охраняется лучником… Чтобы войти, тебе надо показать ему кое-что… Погоди…
Он вынул из кармана маленькую серебряную печатку на цепочке с выгравированным знаком капитаната — длинный меч на фоне лошади — и вручил ее мне. Леонардо между тем ходил вокруг стола, поливая труп водой из ковшика и тряпочкой очищая с него кровь и грязь. Временами он просил перевернуть тело и внимательно рассматривал его, бубня под нос что-то неразборчивое. Немало минут прошло, прежде чем старик обратился к декану. Голос его звучал уверенно, тон был несколько отрешенным.
— Как и ваши врачи, я думаю, что этот человек был убит вчера вечером. Но мне непонятен этот удар мечом в спину.
— Удар мечом тревожит вас больше, чем это отвратительное обезглавливание? — изумился декан.
— С вашего разрешения, в отделении головы от тела нет ничего загадочного. Жертву связали по рукам и ногам, о чем свидетельствуют полосы на запястьях и лодыжках. Затем убийца уложил голову на плаху, чурбан или на что-то в этом роде и отрубил топором. Удар был нанесен наискось: об этом говорит срез шеи. Вероятно, не хватило пространства для широкого размаха. Судя по всему, это произошло внутри колонны, в тесноте.
— И несчастный не отбивался, не кричал?
— Нет, похоже, его сперва отравили. Увы! Как всем нам известно, только обследование внутренних органов и полости рта помогло бы установить истину. Однако меч…
— А не думаете ли вы, что его сперва проткнули мечом, а уж потом отрубили голову? — высказал предположение Барбери.
— Ни в коем случае. В этом-то и странность… Проткнули его после смерти. Из раны не выступила кровь, а это значит, кровь уже не циркулировала. Мужчина уже был мертвым, и тело остыло, это точно.
— Действительно, в этом не было никакого смысла, — согласился декан.
— Не было на первый взгляд… — серьезным тоном заметил Леонардо. — Но если бы удалось узнать, что убийца хотел этим сказать, полагаю, мы приблизились бы к разгадке.
Помню, насколько поразила меня логичность рассуждения. Тогда я еще и не подозревал о прозорливости старца.
Впрочем, возможно, именно это и побудило меня последовать за Леонардо, когда у капитана и декана закончились вопросы: мне казалось непозволительным упустить случай поближе узнать этого великого человека, ум которого был сравним с его репутацией.
Я следовал в пяти шагах за ним, поднимаясь от зала раненых к залу горячечных, проходя между лежаками больных и мимо занятых своим делом братьев милосердия, не решаясь приблизиться. Оказавшись на крыльце здания, я сделал над собой усилие и заговорил:
— Мэтр…
— А! — проворчал он, не оборачиваясь. — Я вот все спрашивал себя, когда вы решитесь, молодой человек.
— Когда я…
Не замедляя шага, Леонардо оборвал меня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72