— У меня не было выбора. — От копоти лицо Боэмунда стало черным, словно у сарацина, однако речи его были полны прежней желчи. — Кербога бросил на крепость все свои силы и едва не прорвал наши линии обороны. Нам дорог сейчас каждый человек, способный держать в руках оружие, а эти трусы отсиживаются по щелям!
Конь епископа Адемара нервно переступал с ноги на ногу.
— Но разве это решение — сжечь город, чтобы Кербога не смог взять его?
— Этих паразитов нужно было выкурить из щелей! Меня нельзя обвинить в том, что ветер разнес огонь по всему городу.
— Тебя можно обвинить очень во многом. Ты принес нам погибель!
Я никогда не видел епископа в таком бешенстве. Капли пота и слезы текли по его перепачканному сажей лицу. Ссутулившись в седле, он обличал Боэмунда, подобно древнему пророку.
— Не раздражай меня, священник! Я — единственный, кто может спасти вас.
— Посмотри вокруг! — Адемар развел руки, указывая на мятущиеся толпы. — Взгляни в эти лица! Они перепуганы настолько, что готовы бежать из города! Их не удержат ни каменные стены, ни запоры! Наша армия будет разбита, и повинен в этом будешь только ты!
— Вот уже три дня я меряюсь силами с Кербогой. Я не ел, не спал и даже не справлял нужду все это время! Адемар, ты — пастырь этих жалких червей. Если вы с отшельником не заставите их принять участие в битве, я сделаю это сам! Мне нужны мужчины, вовсе не обязательно благородные, искусные или сильные. Главное, чтобы они готовы были выйти на бой с противником и спасти нас от полного уничтожения. Если ты не можешь собрать свое войско, отправляйся на гору сам и останови Кербогу собственным копьем! Вот только хватит ли у тебя смелости?
Боэмунд пришпорил коня и направил его сквозь толпу к дальнему концу площади, где к нему присоединился еще один конный рыцарь.
Адемар посмотрел вниз.
— Деметрий?
— Да, владыка. — После страшных часов, проведенных мною в подземелье, даже знакомые лица казались чужими. — Неужели это дело рук Боэмунда?
Епископ мрачно кивнул:
— По его мнению, слишком многие паломники увиливают от участия в битве. Он использовал огонь, чтобы выкурить их, но, боюсь, этим он попросту открыл город Кербоге.
Кербога уже прорвал оборону?
— Не знаю. Последнее, что я слышал, — мы все еще оказываем ему сопротивление.
В царившей вокруг суматохе я не услышал звука шагов. Неожиданно между мной и епископом появилась темная фигура, схватила коня за уздечку и уставилась на Адемара молящим взглядом. Человек покачивался из стороны в сторону и бешено размахивал свободной рукой. Я ясно увидел в отсветах огня его лицо. Кривой нос, изъеденное язвами лицо. Петр Варфоломей.
— Владыка! — вскричал Петр. — Что успел наболтать тебе этот лжец?
Не удостоив жалкого паломника ответом, Адемар молча шлепнул его мечом по спине. Петр Варфоломей взвыл и отступил назад, не выпуская уздечки из рук.
— Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать! — прохрипел он. — Владыка, Господь послал мне удивительное видение! Выслушай меня, прежде чем этот грек настроит тебя против меня!
Земля вздрогнула у нас под ногами — это обвалилась стоявшая по другую сторону площади колоннада. Рухнув наземь, мощные колонны разбились вдребезги. Поднялась туча из пепла и искр. Сквозь нее я увидел в алькове задней стены старинную статую, бесстрастно взиравшую на разрушения. Несколько смельчаков и оставшиеся на той стороне участники оцепления схватили ведра и принялись заливать пламя водой. Статуя исчезла в облаках пара.
Я посмотрел на епископа. Петр Варфоломей так и стоял возле его коня, держась рукой за уздечку и продолжая свои бессвязные речи. Вероятно, он опасался того, что я поведаю епископу о его ереси, и спешил оговорить меня первым. Но в этот час, когда весь город был охвачен пожарами и мятежами, я испытывал одно-единственное желание — как можно быстрее найти своих друзей. Не прощаясь с Адемаром и даже не посмотрев в его сторону, я вновь вернулся в толпу. Нечего было и пытаться следовать собственным путем: властному движению людского потока не смог бы противостоять ни один человек. Поэтому я уподобился утопленнику и позволил толпе понести себя с горы туда, где находились река и стены.
Мы достигли стен достаточно быстро, поскольку дорога была широкой, а толпа непреклонной. Стоявшие возле моста норманнские рыцари размахивали копьями, отгоняя от запертых ворот тех, кто пытался к ним приблизиться. Впрочем, это не имело особого смысла. Крестьяне и рыцари лезли по лестницам на верх стены. Там, где толпа была особенно плотной, виднелись приставленные к стене лестницы, прогибавшиеся под весом взбиравшихся по ним людей. Вспомнив штурмовую лестницу, по которой я поднимался на антиохийскую стену в ту памятную ночь, я предпочел обычные каменные ступени. При виде множества людей, толпившихся на стенах, казалось невероятным, что там найдется место еще для кого-нибудь, и все же мы продолжали подниматься вверх. Город остался внизу; с того места, где лестница делала поворот, я увидел крыши и купола Антиохии, уходившие к подножию горы. Даже в моем растерзанном состоянии я испытал потрясение, ибо мне открылись истинные аппетиты огня, охватившего уже полгорода. Над пламенем поднимался густой дым, возносивший к небу истошные крики людей и рев животных. Кербоге оставалось следить за нашей погибелью из крепости на вершине, после чего он мог спуститься с горы победителем и собрать прах нашего воинства в знак триумфа.
Ослепнув от пламени и оглохнув от немыслимого шума, я забрался на укрепление. Ширина антиохийских стен была такова, что по ним в спокойное время могли свободно идти плечом к плечу сразу четыре человека, и все это пространство между башнями было заполнено людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107