Галера плавно переваливалась с носа на корму и обратно, — ее обшивка потрескивала с каждой набегающей волной.
— Я бы хотела поговорить с тобой, — начала она, пытаясь придать своему голосу властные нотки.
Сначала Торгуй повернул к ней только голову, а затем, видя, кто к нему обращается, и весь корпус, скрестив мощные руки на серой кольчуге, которая закрывала его широкую грудь.
— Вижу, ты теперь согрелась.
— Ты был очень добр, увезя вместе со мной и мою одежду, — парировала Бретана, раздраженная его насмешливым тоном.
— Так, и настроение твое тоже подсохло. Прекрасно. Путешествие наше обещает быть долгим и скучным, так что советую тебе быть более сговорчивой.
При этих словах по его лицу промелькнула дерзкая усмешка. Несмотря на весь страх свой перед ним, Бретана с трудом удержалась от того, чтобы не стереть ее пощечиной.
Торгун осмотрел ее с головы до ног, а затем всмотрелся в ее волевой подбородок. До сих пор за всеми своими неотложными делами он так и не рассмотрел ее как следует, так важно для него было невредимой доставить пленницу на борт корабля. Теперь он видел перед собой изысканную женщину, не только прекрасную, но и преисполненную чувства собственного достоинства, и это, несмотря на то, что теперешние условия для проявления ее лучших качеств были далеко не самыми благоприятными. Наверное, самое большое впечатление производило именно это излучаемое ей чувство гордости, хотя, конечно, и другие качества удачно дополняли общую картину.
Ее льняные волосы свободно спадали на укрытые плащом плечи, а их почти белые завитки легонько колебались под порывами утреннего ветра. Такой цвет встречался Торгуну и на родине, и он помнил их прикосновение к своим рукам и то приятное чувство, которое при этом испытывал. Восходящее солнце заставило волосы девушки заиграть еще более лучистыми красками, создавая на ее голове светящийся ореол и заставляя думать, что она принадлежит скорее к сонму валькирий, чем к простым смертным.
Ниже этого ореола сердитым контрастом блестели ее обрамленные темными веками глаза, постоянно менявшие свой цвет и сейчас казавшиеся фиолетовыми.
— Ничего себе манеры, так уставиться на девушку. — Такая отповедь заставила Торгуна несколько умерить пристальность своего взгляда. — Хотя отсутствие хороших манер, я уверена, еще не самый большой твой грех.
— Прошу прощения, миледи, я любуюсь вашей выносливостью.
Широкие глаза Бретаны сузились.
— Да, но я прекрасно обойдусь и без твоего любования. Кстати, как это такой мужлан говорит на нашем языке?
— У меня было много времени выучить его в юности. Я воспитывался на островах к северу от ваших мест, среди тех, кто походит на вас языком, если не духом.
— Вот оно что, — сухо заметила Бретана, — так тебя обучали саксонские пленники.
В знак неодобрения Торгуй щелкнул языком и, взяв девушку за подбородок, наклонил ее голову к себе.
— Ты так и будешь думать обо мне самое худшее? На Шетландских островах торгуют многими славными товарами, а не только рабами. Как я уже говорил, ты моя первая пленница.
— Тогда ты способный ученик. Впрочем, я тоже. Так мы идем к этим островам?
Торгуй убрал руку с подбородка Бретаны.
— Мы идем еще дальше на север, и там ты будешь гораздо больше, чем рабыней. А я уже не буду рабом ни для кого.
Уклончивые ответы Торгуна на вопросы Бретаны окончательно истощили и без того небольшие запасы ее терпения. И, по привычке, когда она была раздражена, девушка слегка выставила вперед подбородок и так решительно топнула ногой, что ее тело даже содрогнулось.
Инстинкт говорил ей о том, что не следует переносить дерзкие выходки этого язычника, однако разум подсказывал, что выбор у нее невелик. Мощным усилием воли Бретана подавила растущее в ней возмущение. Вряд ли многого стоит требовать от ее похитителя. Наверное, нехотя признала она, вежливостью добьешься больше, чем яростью.
Пытаясь говорить спокойнее, Бретана перестала топать ногой и снова обратилась к Торгуну:
— Может, ты все же скажешь, почему меня захватили?
Губы Торгуна вновь сложились в подобие улыбки.
«Будь он проклят», — в отчаянии подумала Бретана, сжимая кулаки и раздраженно теребя складки своего тяжелого плаща.
Торгуй и на этот раз отделался каким-то намеком на ответ.
— Сомневаюсь, чтобы ты мне поверила, птичка, — произнес он загадочно.
— Почему бы и нет? — Бретана немного приободрилась.
— Ну ладно. — Своей громадной ладонью Торгуй обнял резные края золоченого носа корабля. — Так вот, я везу тебя домой.
Лицо Бретаны выразило сначала сильнейшее изумление, а затем недоверие и беспокойство.
— — Такие игры, видно, забавляют тебя, а мне вот совсем не смешно.
— Мне тоже. Я говорю тебе правду.
— Другими словами, мы возвращаемся в Глендонвик?
— Нет, я говорю о доме, которого ты еще не знаешь. Плавание на протяжении одной луны, за Северным морем. Имя его — Норманландия.
— Единственный дом, который я знаю, — это Глендонвик, — решительно произнесла Бретана. С каждой секундой ей становилось все более и более тягостно оттого, что она считала явным издевательством со стороны Торгуна.
— Пока это так. Но давай поговорим об этом в другой раз. Мой кормчий Ларе зовет меня, чтобы проверить наш курс и заодно исправность руля.
И Торгуй мимо Бретаны направился в сторону кормы. Юная же пленница стояла неподвижно, со слегка открытым от удивления ртом и со смешанным чувством растерянности и досады. Что бы ни значили эти загадочные иносказания викинга, он никак не прояснил причин ее похищения.
Мысли Бретаны вернулись к планам побега. По словам Торгуна, они плывут в Норманландию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88