— Пожалуйста, Адам, пожалуйста, сделай это сейчас! Однако он все еще продолжал ласкать ее, и она взмолилась, не в силах вытерпеть сладостную пытку;
— Скорее, Адам, скорее!
Не веря своим ушам Адам замер, глядя в ее пылавшее желанием лицо. С каким-то невнятным восторженным воплем он накрыл ее рот своим и приподнялся так, чтобы найти вход в горячую, влажную пещерку, которую только что нащупали ловкие пальцы. Одним рывком Адам вошел внутрь, отчего ее губы невольно приоткрылись с легким стоном. Адам начал двигаться медленно, осторожно и вскоре был вознагражден: ее тело стало двигаться в такт его движениям, пока оба не достигли вершины наслаждения. Задыхаясь, Адам тяжело рухнул на одеяло.
Еще долго он не мог прийти в себя от счастья и тихо лежал, прижимая к себе легкое, блестящее от пота тело. Несмотря на всю свою хваленую опытность, он чувствовал себя новичком, впервые познавшим близость с женщиной. То, что с ним произошло, осветило все вокруг новым, незнакомым светом и оставило удивительное тепло в душе. Но даже в эти минуты ослепления от счастья Адам помнил об Аманде и не на шутку встревожился, когда понял, что это прелестное тело, с которым он только что познал наивысшую степень блаженства, остается совершенно неподвижным. Руки, так отчаянно цеплявшиеся за него всего минуту назад, больше не пытались отвечать на объятия и лежали как неживые. Инстинктивно он прижал Аманду к себе, стараясь добиться хоть малейшего ответа, но у него ничего не вышло.
Он заставил себя приподняться и заглянуть ей в лицо. Но Аманда поспешно отвернулась, избегая его взгляда. Ему пришлось придержать ее за подбородок, чтобы увидеть полные слез синие глаза. Тихо, с трудом различая собственный голос из-за гулких ударов сердца, он прошептал:
— Что с тобой, Аманда? Тебе было больно?
— Нет, Адам мне не было больно, — выдохнула она.
— Тогда скажи, в чем дело.
— Ни в чем, Адам, совершенно ни в чем.
— Но ведь это не так. Ты отвечала на мои ласки, я знаю, пусть даже самую малость.
От его глаз не укрылся легкий румянец, покрывший милое лицо. Адам продолжил:
— Ну скажи, в чем дело?
Но он ждал напрасно — Аманда не промолвила ни слова, и тогда ясный и логичный ответ пришел сам собой.
— Ну конечно, мне не хватает одной простой веши. Я не могу стать Чингу.
Ее глаза повлажнели, подтверждая правильность жестокой догадки, и на несколько коротких мгновений ревность и ненависть так захватили Адама, что он задохнулся от острой боли в груди. Но и теперь ему удалось овладеть собой, и он поклялся про себя: «Если надо, я готов даже делить ее с мертвым мужчиной, только бы однажды…»
Адам поправил одеяло, обнял Аманду и прошептал ей на ухо:
— Спи крепко, моя любимая!
Следующие два дня пути прошли почти так же, как первый. Необычно теплые и солнечные для этого времени года дни делали поездку чрезвычайно приятной, а холодные, ясные ночи, по мнению Адама, были нарочно созданы для любви. Несмотря на все стремление поскорее попасть в форт Эдуард, где можно будет по закону оформить их союз, Карстерсу приходилось постоянно одергивать себя, чтобы не делать слишком частых остановок, ведь желание вспыхивало в нем с новой силой всякий раз, стоило лишь взглянуть на милую спутницу.
Вот и теперь, на третий день пути, во время их остановки на обед Адам не мог отвести восхищенного взгляда от Аманды, кормившей Джонатана. Ее роскошные волосы были распушены и сверкающим каскадом обрамляли нежное лицо. Она опустила полный любви взгляд на своего смуглого малыша, и длинные пушистые ресницы трепетали на бледных щеках, лишь слегка тронутых золотистым загаром. Аманда повернулась так, что можно было рассмотреть изящный прямой носик и чуть-чуть раздвинутые в улыбке губы, полные и соблазнительные. На ней по-прежнему было надето то индейское платье из замши, в котором Аманда покинула деревню, и в этом наряде она живо напомнила Адаму хозяйку кукурузы, описанную в легендах краснокожих.
Адам смотрел и не мог налюбоваться ее дивным, волшебным обликом. Наконец-то, наконец она принадлежит ему, Адаму! От этой мысли у него пересыхало в горле, а мужественное лицо покрывалось краской смущения от прилива невероятной, невозможной нежности и любви. Адам не выдержал, встал, подошел к Аманде и уселся рядом так, чтобы она могла опереться на него спиной, как привык это делать за последние дни. Он покрыл легкими, ласковыми поцелуями ее волосы и лицо, осторожно приподняв его за подбородок, чтобы дотянуться до манивших его губ.
Когда Адам нашел в себе силы прервать поцелуй, из его груди вырвался счастливый смех, и он прошептал:
— Мне так хорошо, что я начинаю бояться — уж не сон ли это? А вдруг я проснусь и снова окажется, что тебя со мной нет?..
И тут же, словно сама мысль о такой возможности была ему невыносима, он еще раз крепко поцеловал губы, которые отныне мог считать своими, и тихо продолжал:
— Когда я лежал по ночам один и грезил о тебе, мне казалось, что я успел напридумывать все возможные радости от нашего союза. Но теперь, Аманда, я понял, — признался Адам, подтверждая свои слова новыми поцелуями, — что мои представления об этих вещах были слишком скудными, потому что ты будишь во мне чувства, ни разу не являвшиеся даже в самых смелых мечтах. Наша близость наградила меня счастьем любви, и я благодарен тебе за это, Аманда, — На миг Адам замолк в поисках подходящих слов. — Я знаю, что ты не разделяешь мои чувства. Может быть, когда мы придем в форт, ты даже станешь стыдиться того, что наш союз не освящен обрядом» но очень скоро ты сможешь забыть об этом. — Он всмотрелся в сонное личико Джонатана и прошептал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112