Она играла, позабыв обо всем на свете, когда в комнату заглянул Джек. Он хотел окликнуть ее, но передумал и, придержав бросившегося к хозяйке Керби, остановился возле инструмента. Он с интересом следил за мельканием быстрых пальцев Агнессы, но слух его, не избалованный музыкой, не мог различить глубины звучания сложной, насыщенной оттенками мелодии.В какой-то миг Агнесса заметила или почувствовала присутствие Джека и прервала игру.— Как это интересно у тебя получается, Агнес! — произнес он вместо приветствия, кивая на инструмент.— Тебе нравится? — взволнованно спросила она. Джек сдержанно улыбнулся и сказал:— Я в первый раз слышу такую музыку. Ты лучше сыграй мне что-нибудь попроще, чтобы… чтобы я лучше понял.Подумав, она исполнила простую пьеску.— Красиво! — подтвердил Джек и попросил играть еще, чтобы доставить ей удовольствие: он давно не видел Агнессу такой радостной и оживленной. Она не заставила себя упрашивать и вдохновенно играла, а когда закончила, Джек сказал:— Вот видишь, Агнес, теперь у тебя есть то, что ты хотела! Мне кажется, это хороший знак, скоро нам повезет и в другом.— Я надеюсь, — ответила девушка. Она не стала говорить о том, что раньше не сочла бы возможным играть на таком испорченном инструменте, что после полугодового перерыва ей необходимо много заниматься — иначе не достичь былого уровня исполнения, что ей нужны новые ноты… Она ни о чем таком не сказала, поскольку в самом деле была рада: случившееся действительно казалось чудом! Приходит время, и человек собирает силы уже не для того, чтобы завоевывать, а стремясь хотя бы что-нибудь сохранить.Вскоре у Агнессы и Джека появились новые друзья: необычные звуки привлекли внимание обитателей дома миссис Бингс. Постепенно образовался кружок из девяти человек, самых молодых и удивительно разных. Их объединила, конечно же, не любовь к музыке, а возможность провести часок-другой в компании сверстников, отдохнуть от постоянной суеты, тем более что у большинства из них дела шли из рук вон плохо. Это были Бен Янг, двадцатидвухлетний охотник за золотым счастьем, прибывший с Юга, его невеста Марион, ее брат Олсен, напарник Джека Эдвин с женой Ингрид, Гейл Маккензи, Агнесса и Джек. Последней к ним робко примкнула Элси.Собирались они вместе не так уж и часто, может быть, раза два или три в неделю, иногда в чьей-нибудь комнате, а чаще — в ранее заброшенной гостиной. Туда же перенесли инструмент. Болтали, шутили, слушали музыку, смеялись, играли в карты, танцевали. Всеобщим любимцем считался здесь Керби. Пес вполне справедливо полагал, что имеет право приходить сюда вместе с хозяевами, что и делал всякий раз, невзирая ни на какие попытки оставить его дома.Радостным был первый день их встречи, печальным оказался последний. Но о том, что он последний, они тоже узнали не сразу.— Красота! — воскликнула, соскакивая с подоконника, Гейл. — Обожаю танцы! Когда у меня будет золото и я уеду отсюда, то танцевать буду день и ночь!Она крутанулась на каблуках — синяя складчатая юбка ее взвилась и, мелькнув веером, опала.«Когда у меня будет золото» или «если у меня будет золото» — такими словами обитатели прииска часто начинали или заканчивали фразу; примерно с таким же выражением и с не меньшими надеждами ребенок произносит «когда я вырасту большой». Впрочем, в гостиной шел неторопливый разговор, в котором временами участвовали все, иногда только двое или трое из присутствующих. На диванчике у камина Эдвин что-то рассказывал Джеку, тут же расположились любезно болтающие Марион и Бен, Агнесса с Ингрид возле окна листали ноты.— Холодно! — пожаловалась хорошенькая Марион, протягивая руки к огню. — Сегодня, пока дошла до дома, вся замерзла. А помню, в моем городе: пальмы на набережной, теплый ветер и много-много солнца! Я, глупая, так часто жаловалась на жару, а теперь…— Ничего, — сказал Бен, — уедем! Не печальтесь, дорогая.Марион вздохнула с безнадежностью во взгляде.— Сейчас мисс Митчелл нам кое-что споет, — объявила Ингрид.Агнесса замотала головой, отказываясь.— О мисс Митчелл, миленькая, пожалуйста! — встрепенулась и сделала умоляющие глаза. Потом обратилась к присутствующим: — Тише!..— В самом деле, спойте, мисс Митчелл, — попросил и Эдвин, самый, пожалуй, серьезный и рассудительный в этой компании.Она не стала больше упорствовать и села за пианино. Агнесса играла Шуберта, и голос ее то рассыпался хрустальными переливами, то парил на одной торжествующей светлой ноте. Присутствующие молчали, затаив дыхание, в паузах было слышно, как потрескивают в камине дрова да где-то наверху скрипят половицы; в большинстве своем неудачники и несчастливцы, они слушали бессмертную мелодию и слова, сидя на потертых диванах в обшарпанной гостиной дома на прииске, заброшенном Богом. Марион широко раскрыла глаза; повернувшись к Бену, она прошептала:— Вот голос, да?!Гейл сонно глядела в огонь. Музыка ее не трогала: земной грешный мир интересовал мисс Маккензи куда больше небесного.Инструмент смолк.— Браво, браво! — вскричала Марион, срываясь с места. Все окружили Агнессу, что-то говорили ей, выражая свой восторг. Джек улыбался так, словно и ему принадлежала капля этой маленькой славы; выражение его лица было сейчас по-мальчишески юным.— Где вы обучались музыке? — спросил Агнессу Эдвин.— В частном пансионе.— Вы играете очень хорошо, — сказал он. — Я не знаток, но, мне кажется, вы прекрасно владеете инструментом. Никогда не бросайте музыку!— Да, — отвечала Агнесса, — но не все в моей власти. Это ведь очень плохой инструмент.— Я знаю, — печально улыбнулся Эдвин, — но я имею в виду хотя бы… в душе… Вы понимаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130