Не бойся, я пошутила, — устало произнесла она свою любимую фразу. — Подожди, у меня осталось еще одно дело.— Отчего же, понимаю…Она вышла в коридор и постучалась к Агнессе.— Здравствуй, Агнесса, — сказала она и замолчала. Они смотрели друг на друга; мрачная решимость прочно вошла во взгляд Гейл, и даже не свойственная мисс Маккензи виноватая полуулыбка не заслонила жестокое пламя ее темных глаз.Агнесса тихо ответила:— Здравствуй!— Где Джек? — Гейл хотела казаться естественной, но на сей раз у нее получалось плохо.— Не знаю. Он ушел куда-то утром, и я до сих пор его жду. Он ничего мне не сказал.— Сядь, Агнесса, — произнесла Гейл. — Я, пожалуй, смогу тебе кое-что объяснить. Хотела раньше, но вот, — она развела руками, — не получалось. Я знаю… по крайней мере догадываюсь, куда поехал Джек…Гейл говорила, а Агнесса смотрела на нее, одновременно пронзительно и невидяще, оглушенная тем, что пришлось услышать.— Нет!.. — вымученно произнесла она. — Этого не было! Нет!!! Этого не может быть!— Может, — безжалостно возразила Гейл. — Джек просил меня помочь, и я предложила такой выход… Но я не виновата ни в чем. Он и сам, без меня нашел бы этот путь… А ты не догадывалась ни о чем? Ну да, золото ведь все одного цвета, как и кровь человеческая… Может, его и не убили, но разницы нет: за такие преступления вешают. Я вот сама уезжаю, нужно скорее сматываться, сейчас легко попасть под горячую руку. И тебе советую уехать. Я могу дать тебе немного золота. Слышишь, Агнесса?— Это неправда, нет! Я не верю тебе, ни одному твоему слову! — как безумная, вскричала Агнесса.— Нет, правда! — повысила голос Гейл. — Правда, как и то, что твой драгоценный возлюбленный хотел взять меня чуть ли не силой! Но я ему не далась! Раскрой свои глаза, глупая, это же было ничтожество, убийца и грабитель, хладнокровный палач! Ты… ты жила в своем мире, думала, все тебя обойдет, все несчастья, все беды! Хлебнула бы ты с мое!Гейл еще что-то говорила, но Агнесса уже не слышала ее. Она не заметила, как осталась одна. Сквозь серые стекла бокового окна можно было видеть фигуры двух всадников, мужчины и женщины, — они быстро удалялись прочь.Агнесса не смогла пересилить себя и упала на колени, горько, ужасно рыдая, заметалась, как в бреду, словно вернулись дни тяжелой болезни. Она не находила себе места, раздавленная непосильным грузом раздирающих душу мук: Джек не мог никого убить и не мог умереть сам! Он убивал не повинных ни в чем людей? Ради золота? Он купил ее жизнь такой ценой? И она понимала, что это может быть правдой, подтверждением служили сотни мелочей. Джек возвращался домой издерганный, словно не в себе, а ведь раньше у него был другой характер; он замкнулся в своих мыслях, перестал улыбаться… А их последний разговор, полный недомолвок, когда он умолял ее давать клятвы?.. Он не смел признаться ни в чем, боясь ее потерять… И — проклятое золото! — уехал на смерть, обманув ее, так ничего и не сказав. Его убили, Джек умер. Джека нет, для него перестал существовать свет, лишь память ее сохранит его образ, а его самого не будет никогда, никогда, никогда… И она, Агнесса, никогда не увидит любимого, и все прекрасные минуты их жизни безвозвратно канут в вечность. Да как же сможет она жить без него, и как смогла бы она жить с ним, зная, что он стал убийцей?! Он, который был так добр к ней, так ее любил, трогательно заботился и выхаживал, не жалея сил! Да, в нем было и другое, один раз она это почувствовала; он мог стать злым, очень злым, и злость эта всегда носила одну и ту же маску, она всегда прикрывалась отчаянием. Да, он сделал это из-за безысходности, но… ведь сделал! И он… умер!!! Агнессе казалось временами, что она чувствует, как стынет кровь, а душа погружается в ледяную пучину — так жутко становилось ей… но, с трудом возвращаясь назад, она успокаивала себя: Джек жив, она найдет его!А потом она бежала по снежному месиву, спотыкаясь, падая, поднимаясь вновь; бежала, внутренне цепенея от ужаса перед лицом неизвестности.Все попытки Агнессы и Керби найти хоть какие-то следы остались бесполезными, идущий с утра снежок успел прикрыть кровавые пятна смерти непорочной белизной.Агнесса стояла среди снегов, недвижимая, маленькая на фоне огромного молчаливого пространства, стояла, не в силах сойти с места, оглушенная внезапностью и ужасом случившегося.И, как ни странно, с новой силой вспыхнула вдруг надежда: это все неправда, всего лишь страшный сон! Керби тоже остановился, глядя на поникшую Агнессу. Состояние хозяйки каким-то образом передалось ему: он поднял вверх морду и завыл, протяжно и жалобно,Агнесса встрепенулась.— Ты что?! Не смей, слышишь, не смей! — Она наклонилась к умолкшей собаке; обхватив руками ее голову, заглянула в желто-коричневые горестные глаза и прошептала чуть слышно: — Нам все показалось, ничего этого не может быть!Обратно они шли медленно, девушка и собака, тесно прижавшись друг к другу; Агнесса гладила мягкую шерсть Керби, а он лизал ее руки, влажно-соленые от капавших на них безудержных слез.И потянулись дни, безнадежные, серые, похожие один на другой.Агнесса обошла весь поселок, побывала везде, где только можно, пыталась хоть что-нибудь узнать — все оказалось тщетным.Гейл Маккензи уехала, из жильцов верхнего этажа в доме оставалась только Агнесса.В один из дней, совсем отчаявшись, она вспомнила о докторе Энтони и отыскала его дом. Осторожно вошла в безжизненно-тихий дворик, поднялась на крыльцо и постучала. Постучав во второй раз, услышала шорох: кто-то скрывался внутри.— Мистер Энтони! — позвала Агнесса. — Откройте!Прошла минута.— Кто? — спросил вдруг незнакомый голос, странный, неизвестно даже кому принадлежащий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130