Этот титул принадлежит мне — и никому больше. До тех пор, пока сама не передам его Беатрис, когда она выйдет за достойного человека, либо жене Мейнарда, если она окажется достойной этой чести. Ты же, — тут старуха грозно клацнула металлическим концом посоха о каменную плиту пола, ? всего лишь замена сестры, пустышка, обманным путем вознесенная наверх. Обман, однако, будет длиться лишь до тех пор, пока это в интересах де Валькуров. А тебе таким образом предоставлена возможность добиться уважения своих домашних — если ты вообще в состоянии заставить кого либо себя уважать.
Старуха поднялась на ноги, тяжело опираясь на палку, ее физическая немощь ничуть не ослабляла ее способность подавлять окружающих своей волей и властвовать над ними.
— Запомни, девушка: я могу разоблачить тебя в любое угодное мне время. Подумай о том, что сделает с тобой Экстон де ла Мансе, когда обман раскроется. Чтобы избавиться от неугодной жены — то есть от тебя, он с легкостью может пойти на убийство, не дожидаясь того момента, когда брак признают недействительным. Потом, кстати, он все равно наложит лапу на Беатрис, так что весь придуманный нами план пойдет псу под хвост. Подумай об этом как следует. Тебе ничего не остается, как послушно исполнять свою роль и держать рот на замке. И не смей забирать себе в голову — хотя бы на миг, — что тебе удастся повластвовать в Мейденстоне. Если такое случится, я сама донесу на тебя Экстону и сделаю все, чтобы он придушил тебя, как щенка! Потом старуха ткнула пальцем в сторону двери. — Пора. А то женишок, должно быть, тебя заждался. Начинай выполнять мой план.
Линни продолжала молча стоять с опущенной головой, пока старая карга изливала на нее поток пропитанных ядом слов. Потом, следуя приказу бабки, она двинулась вперед на непослушных, словно деревянных, ногах, привычно повинуясь леди Хэрриет, вне зависимости от того, какие чувства при этом испытывала.
— Исполняй свой долг как следует, — напутствовала ее напоследок леди Хэрриет, перегородив на секунду своим посохом выход из комнаты.
Линни согласно кивнула и шагнула за дверь, изо всех сил стараясь скрыть обуревавшие ее чувства и не дать воли слезам. Да, она исполнит свой долг, хотя это и означает отдать себя в руки врага рода и позволить ему насильно овладеть ее телом. И все же она поступала так не потому, что испугалась бабкиных угроз. Ей хотелось защитить Беатрис. Одну только Беатрис, и никого больше.
Когда в семье прежде заводили разговоры о женитьбе, то прежде всего имели в виду выгодный брак Мейнарда и удачное замужество Беатрис. Имя Линни в таких разговорах даже не упоминалось. Ни разу.
Она же сама представляла в качестве спутника жизни какого-нибудь простого человека, торговца, к примеру, или солдата-наемника, который женится на ней ради нее самой, не ради высокого положения или богатого приданого. Да и на какое приданое она могла рассчитывать? За ней не дали ни земель, ни денег, даже доброго слова она вряд ли бы дождалась, отправляясь в плавание по житейским волнам. Мужу достались бы только ее душа и тело, и ничего больше.
Волею обстоятельств она была лишена даже самого простого человеческого счастья.
Глядя под ноги, Линни следовала по крутым ступенькам каменной лестницы вниз, очень стараясь не наступить на подол черного платья своей бабки, шествовавшей впереди. Девушка выходила замуж под именем Беатрис и отдавала мужу словно бы не свое тело, а тело своей сестры. Единственное, чем она владела по праву, — ее девственность должна была быть принесена в жертву сегодня вечером. Когда придет ее час выйти замуж по-настоящему, своему спутнику жизни она не сможет дать ничего — даже собственной чистоты.
По мере того как они приближались к залу, в коридоре становилось все светлее, а звон посуды и голоса слышались все более явственно. Однако Линни продолжала содрогаться от ужаса, и даже привычный, милый ее сердцу коридор, в меру освещенный факелами, представлялся ей этакой дорогой в преисподнюю.
Когда в главном зале появилась леди Хэрриет, гул голосов приутих, когда же под его своды вошла Линни, шум совершенно прекратился и в помещении установилась мертвая тишина. Девушка стояла на верхней ступени лестницы и видела перед собой нескончаемое море лиц. Ей вдруг захотелось повернуться и опрометью бежать назад, но кто-то рядом с ней шевельнулся, и она увидела отца, одетого в сапфировую с серебром тунику — парадное облачение Эдгара де Валькура.
Впрочем, он напоминал былого грозного сеньора только одеждой, на лице его лежала печать побежденного. Даже жертва, на которую отважилась его дочь, чтобы дать ем) время для ответного удара, не добавила ему мужества.
Линни закрыла глаза, чтобы не видеть горьких складок в уголках его рта. Потом кто-то выступил вперед — девушка не видела, кто это, но почувствовала и распахнула глаза навстречу. Перед ней стоял Экстон де ла Мансе.
Новый лорд Мейденстона был одет не менее роскошно чем ее отец, хотя цвета на его тунике казались более приглушенными, чем цвета де Валькуров. Впрочем, хотя плащ Экстона и выглядел скромнее, при первом же взгляде на этих двух сеньоров сразу становилось ясно, кто из них занимал главенствующее положение. Первенство Экстона не стал бы оспаривать даже глупец. И только глупец попытался бы ему противостоять. Линни сразу же уяснила это себе, что отнюдь не улучшило ее расположения духа.
Экстон сделал пару шагов по направлению к ней и остановился. Лорд Мейденстона являл собой образец величия и мужской привлекательности. От него исходило ощущение силы и уверенности в себе. Вот и теперь он стоял и ждал, когда она преодолеет те несколько футов, которые разделяли их, побуждая ее к этому взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131