Новые жрецы заявили, что ни одна женщина не достойна охранять этот огонь, хотя именно женщины занимались этим с незапамятных времен. На самом деле они не хотели, чтобы женщина несла такую ответственность, которая означает высокое положение. Перемены произошли очень быстро по сравнению с целой вечностью, которая им предшествовала.Теперь мужчины стараются не допускать женщин в совет, важные заседания проводятся тайно; именно на таком заседании они решили напасть на французов. Они поступают так, потому что знают — женщины будут против, попытаются все решить миром. Скоро, если мы уцелеем как племя, они захотят владеть всем: нашей землей и хижинами, кухонной посудой и даже детьми у нас во чреве. Они захотят так же управлять нами, как французы управляют своими женщинами. Тогда мы погибнем, ибо их единственной целью будет война, постоянная война. Они не могут давать жизнь, они только губят ее, такова их сила. Если они не будут пользоваться этой силой, они ее потеряют. Тогда роль женщины вновь возрастет. Но они постараются не допустить этого.«Да, женщины всегда даруют жизнь, несмотря на жестокость, утраты и боль, приносимые войнами», — подумала Элиз, и словно в ответ на слова Татуированной Руки с улицы донесся крик Элен.Элиз вскочила на ноги и распахнула дверь. Белокурая француженка неуклюже спешила к хижине, держась за свой живот. Спотыкаясь и охая, она приблизилась к Элиз и с искаженным лицом упала ей в объятия.— Ребенок! — кричала Элен. — Ребенок! Глава 15 Вскоре на свет появился прекрасный младенец, девочка. Роды были нетяжелые, если верить Татуированной Руке — вполне нормальные для первородящей здоровой женщины, даже если она француженка.Элиз была благодарна старухе за то, что та осталась помочь и послала за повивальной бабкой. У Элиз не было никакого опыта в приеме родов, но она полагала, что в следующий раз, если понадобится, она сможет справиться сама.Момент рождения поразил ее. Он был исполнен боли, страдания и в то же время радости. Это был момент торжества.Татуированная Рука очистила дыхательные пути младенца, пока повивальная бабка ухаживала за матерью. Затем индианка отдала девочку Элиз, потому что дома ее ждали дела, а она и так задержалась довольно долго. Когда Татуированная Рука и повивальная бабка ушли, Элиз искупала крошечную девочку и укачала ее. Элен взглянула на дочь, улыбнулась и заснула от изнеможения.Между тем в хижину потянулись женщины — всем хотелось посмотреть на новорожденное французское дитя. Они тихонько переговаривались и трогали крошечные розовые пальчики, как будто никогда раньше не видели такого младенца. Принесли и небольшие подарки: вырезанных из дерева зверюшек, пеленки из тутовой ткани и мягкой замши, погремушки из маленьких тыкв. Их удивило, что ребенка сразу же не привязали к специальной доске, придающей голове младенца плоскую форму, которой так восхищаются начезы, но Элиз объяснила, что у французов это не принято. Женщины покачали головами и заявили, что это очень неудобно. Ведь мать скоро вернется к работе, нужно чтобы руки ее были свободны для различных дел, а как же в таком случае она сможет носить своего ребенка?Как только ушли эти посетители, дверь вновь распахнулась. Элиз подняла глаза и увидела Рыжую Олениху. Она посмотрела на спящую мать, на Элиз, нянчившую дитя, и лицо ее исказилось яростью.— Мне сказали, что моя беглая рабыня здесь. Неужели ты настолько глупа, что дала ей приют?Элиз аккуратно положила младенца на скамью и встала.— Если вы имеете в виду Элен, она действительно здесь. Как вы понимаете, она нуждалась в помощи, которую от вас вряд ли получила бы.— Буду я стараться для какой-то рабыни! Мне не повезло — мне досталась женщина на таком сроке беременности, что ее уже нельзя было прервать, поэтому пришлось мириться с ее слабостью. Сейчас будет легче: ведь она избавилась от ребенка. Она станет больше работать.— Она будет нянчить дочь и ухаживать за ней, — заметила Элиз. — Может быть, ей лучше остаться в доме военного вождя на это время? Все равно пользы от нее мало.Женщина грубо хмыкнула:— Без ребенка она быстро станет вновь полезной.— Что вы имеете в виду?— Ну, произведение этой бледной слабой особы лучше всего отнести в лес.Элиз в ужасе уставилась на индианку. Она слышала, что индейцы поступают так с новорожденными, у которых есть какие-либо отклонения. Но у младенца Элен все было нормально, абсолютно нормально! Инстинктивно Элиз встала так, что закрыла собой спящего ребенка.— Нет! — решительно сказала она. Мать Лесного Медведя засмеялась.— Этот ребенок — мой раб, я могу делать с ним все, что захочу.— Вы не дотронетесь до него!— Кто же меня остановит? — Женщина уперлась руками в бока.От звука их голосов проснулась Элен. Увидев Рыжую Олениху, она сразу все поняла и заплакала с безнадежностью затравленного животного. Элиз с ненавистью посмотрела на индианку и сделала несколько шагов туда, где на гвозде висел мушкет Рено. Схватив его, она повернулась к Рыжей Оленихе.— Я вас остановлю, — сказала Элиз спокойно. — Я вас сейчас остановлю. Вы ужасная женщина, вас следовало изгнать вместе с вашим сыном. Уходите из этой хижины, и если вы когда-либо вернетесь, я без колебания застрелю вас.— Я не уйду без своей рабыни. Француженка должна встать и пойти со мной.Слова звучали уверенно, но сама индианка сделала шаг к двери. Элиз покачала головой:— Она останется здесь. Убирайтесь!Приказание, отданное с чисто мужской интонацией, заставило индианку вздрогнуть, но она быстро оправилась и взглянула на Элиз с ненавистью.— Не думай, что тебе это сойдет с рук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112