Я обращусь в совет!— Пожалуйста.— Я подниму такой шум, что все мои друзья придут со мной и заберут ее!— Неужели? А когда они узнают о ваших намерениях? В любом случае я им все расскажу раньше и позабочусь, чтобы вы не могли забрать свою собственность. Они будут смеяться над вами, а не помогать.— Что бы ни случилось, тебе я отомщу! — проговорила женщина и, повернувшись, убежала из хижины.После долгих обсуждений девочку решили назвать Жанной. Это было распространенное имя, а со временем к нему можно будет добавить еще одно. Элиз приветствовала такое решение. Она знала, что Элен думает о том времени, когда сможет вновь соединиться с Сан-Амантом. Если все это заставит Элен мечтать о будущем, тем лучше.Было уже очень поздно, когда ребенка в первый раз покормили, и мать и дитя устроились на ночь. День был такой напряженный, что Элиз некогда было думать о Рено. Но сейчас, когда все вновь утихло и приблизилась полночь, а он все не возвращался, ей стало страшно.Элиз долго стояла у открытой двери хижины и смотрела в темноту. Наконец она вышла наружу и отправилась к холму Большого Солнца. Не дойдя до вершины холма, она остановилась. С этого места был виден лагерь чокто — там все еще горели костры, и в их свете взад-вперед сновали маленькие фигурки людей. Что они отмечали? Было ли это празднование взаимного соглашения или же победы над посланниками начезов?Обуреваемая такими мыслями, Элиз долго всматривалась в темноту, надеясь увидеть Рено. Ночной ветер раздувал ее юбку, трепал волосы. Стало холодно, так что ей пришлось поплотнее закутаться в свой плащ. Над головой светила убывающая луна, она серебрила крыши хижин в поселке, оставляя в тени кривые дорожки между ними. Налево располагались форты начезов, остроконечные концы бревен частоколов были похожи на затупленные копья.Элиз не знала, сколько так простояла. Через некоторое время она заметила какое-то движение в лагере чокто — несколько человек отделились от костров и направились к спящей деревне начезов. Дойдя до крайней хижины, они рассеялись и пошли потихоньку, почти украдкой. Некоторые из них повернули к холму Большого Солнца.Элиз с тревогой наблюдала за их передвижением, пока наконец не узнала человека, идущего впереди. Ни секунды не задумываясь, она быстро и уверенно сбежала с холма, плащ развевался у нее за спиной. Смеясь от радости и облегчения, она бросилась в объятия Рено. Он поймал ее, закружил вокруг себя, прижал к груди. Другие мужчины, принадлежавшие к роду Солнца, обошли их, вежливо отвернувшись.Рено усмехнулся, когда ее холодные груди прижались к его груди:— Ты так же бесстыдна, как женщины начезов, дорогая!Элиз сразу поняла, что, отбросив плащ назад, она обнажила грудь. Но она не отпрянула в смущении, а лишь теснее прижалась к нему. Рено поднял ее на руки и, целуя, понес в свою хижину.Когда он положил ее на скамью и, сбросив одежду, лег рядом, Элиз подумала об Элен, лежавшей в темноте в углу комнаты. Но это не показалось ей препятствием. Она повернулась к Рено, охваченная слепым желанием, и крепко обняла его…Когда, счастливые и умиротворенные, они лежали в объятиях друг друга, пытаясь успокоить дыхание, раздался резкий и требовательный крик, каким бывает только крик новорожденного.— Во имя всего святого, что это? — воскликнул Рено, приподнимаясь на локте.— Младенец, конечно!— Почему — конечно? Когда я уходил, не было никакого младенца…— Это младенец Элен.— Мне следовало бы догадаться, — проворчал Рено. И Элиз замерла.— Ты не возражаешь, если они немного побудут здесь? У Элен начались схватки, и ей просто некуда было идти. Теперь Рыжая Олениха хочет отнести младенца в лес, как будто девочка неполноценная. Она говорит, что тогда Элен сможет снова работав. Я не могу этого допустить!Рено приложил ладонь к ее губам.— Ничего, ничего. Ты можешь пригласить сюда хоть сотню мамаш с младенцами, если тебе это нравится. Этот дом теперь твой.— Но он был построен для военного вождя!— Он ждал тебя.У Элиз в голове совсем перепутались обычаи французов и начезов.— И все-таки ты должен его защищать…— Я защищаю тех, кто в нем, а не сам дом. Он для меня имеет значение только как убежище той, что в нем живет.Вероятно, Элен проснулась и дала ребенку грудь, потому что сердитый плач прекратился, вместо него послышалось довольное чмоканье.— Ты так добр… — тихо сказала Элиз.— Потому что я даю тебе то, что принадлежит тебе по праву? Вряд ли.Элиз подумала, что он говорит сейчас как начез. Но был бы он так же щедр в отношении земель, которыми владел как француз? Маловероятно.Словно проникнув в ее мысли, Рено продолжал:— Теперь у меня нет ничего такого, что не было бы и твоим также.— Но если я откажусь быть твоей женой, все это снова быстро станет твоим.— Я мог бы доказать тебе обратное, но для этого нужно было бы сначала потерять тебя. А я этого не хочу.Его холодный тон испугал Элиз. У нее не было никакого желания подвергать сомнению его слова. Да и какое это имело значение, раз Элен позволено остаться?— Тогда я должна поблагодарить тебя, — сказала она неуверенным тоном. Вместо ответа он притянул ее к себе и поцеловал в губы.Элен кончила кормить, и они с младенцем уснули, а Элиз с Рено все продолжали разговаривать. Элиз спросила, как прошел визит к чокто, и узнала, что миссия имела успех. У чокто был длинный список требований, но их гораздо больше интересовала материальная сторона, чем месть начезам. Рено считал, что их можно будет достаточно долго сдерживать с помощью небольших уступок, а тем временем закончить строительство фортов. Начезам надо только выдавать им добычу, отнятую у французов, небольшими порциями — несколько тюков шелка, немного инструментов, несколько рабов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112