– Лаурентис добился какого-нибудь прогресса в этом деле? – спросила Джильберта.
– Они нашли «додж». Твоя авантюра удалась, автомобиль раздели до каркаса: колеса, двигатель – все. Только номерной знак позволил полиции установить его принадлежность.
– А у Лаурентиса есть какие-то предположения относительно того, как грузовик туда попал? – спросила Джильберта.
– Если и есть, он не сказал об этом. Однако спросил меня, почему такой богатый человек, как я, держал «додж», а не модную машину. Я сказал, что в прошлом у меня были дорогие машины, с которых все сдирали на уличных стоянках. Лаурентис поверил этому. Послушай, если ты решила остаться в городе, почему бы нам не позавтракать вместе? – спросил Милош.
– Звучит заманчиво. Но я еще не одета.
– Хорошо, не торопись. У меня есть кое-какие дела. Я еще не связался с братьями Джулса, но они услышали о его смерти из последних «Новостей» и уже звонили в полицию.
– Какие приготовления к похоронам ты уже сделал?
– Джулс всегда был против пышных похорон. Это будет скромная церемония в церкви Святого Варфоломея, затем кремация, а свой прах он просил развеять над заливом Сан-Франциско.
– Когда это состоится?
– Завтра, в одиннадцать часов утра. А днем я на самолете полечу с его прахом на побережье, – ответил Милош.
– В таком случае глупо лететь домой сегодня. Я могла бы остаться.
– Очень практично, – заметил Милош. – Ты думаешь, Хармон приедет на похороны?
– Я уверена, что он захочет присутствовать, но вряд ли ему это удастся. Он сейчас просто завален работой.
Тем не менее я ему сейчас же позвоню, – объяснила Джильберта.
– Великолепно. Я забронирую где-нибудь столик, и мы сможем вместе позавтракать. Тебя устроит, если я заеду за тобой в час тридцать?
– Вполне. Буду ждать тебя в холле.
Джильберта положила трубку, затем, выждав несколько минут, набрала номер Хармона. Он ответил немедленно:
– Я надеялся, что ты позвонишь до того, как мне придется уйти. Ты уже встречалась с Милошем?
– Да, мы долго беседовали. Он считает так же, как и все, что Джулс никогда бы не покончил жизнь самоубийством. Милоша сегодня утром допрашивали в полиции.
– Есть какие-то новые обстоятельства в деле?
– Только то, что они нашли где-то оставленный пикап, который принадлежал Милошу.
– Пикап? – удивился Хармон.
– Послушай, дорогой, – торопливо заговорила Джильберта, – похороны состоятся здесь, в Нью-Йорке, завтра. Ты сможешь прилететь?
– Проклятие! У меня завтра два выступления и банкет.
– Ну... не расстраивайся из-за этого, Хармон. Джулс ненавидел подобные ритуалы, и он первый бы аплодировал твоему отсутствию, – успокоила Джильберта мужа.
– Ты вернешься домой сразу после похорон? Я соскучился по тебе, – сказал Хармон.
– Первым же рейсом, на который смогу попасть. Я тоже соскучилась по тебе.
– Джилли, я должен прервать наш разговор, пришел сенатор Дженнингс. Увидимся завтра вечером.
– Да. До свидания, дорогой.
Джильберта стала размышлять, следовало ли ей сказать о завещании Джулса, по которому мужу и его дочери доставалось по миллиону долларов. И решила, что будет более благоразумным, если Хармон узнает об этом от юриста. И все-таки Джильберте казалось очень и очень странным, что погибший упомянул в своем завещании только Дженет.
Но почему из всех женщин, которых знал Джулс, он выделил именно эту, совсем ординарную? Ведь существуют и иные формы вознаграждения, хотя, возможно, другие пассии тоже пользовались его благосклонностью.
Но лишь одна мысль по-настоящему мучила ее, когда Джильберта одевалась и принимала душ, – мысль, которую внушил ей Милош: убийца намерен добраться и до нее. Но ведь это лишено всякого смысла! Для чего ему это нужно, если полиция зарегистрировала смерть Джулса как самоубийство? Если только...
Если только Милош окажется прав и убийца действительно сделает этот анонимный звонок!
Милош забронировал столик «У Люхова», в своем любимом ресторане.
Наблюдая, как он с аппетитом поглощает огромные порции красной капусты и картофельных оладий, Джильберта улыбнулась:
– Не знаю, где это у тебя все помещается, ведь ты такой стройный.
Милош мельком заглянул в ее тарелку и с упреком заметил:
– А вот ты не ешь.
– Должно пройти какое-то время, прежде чем у меня появится аппетит, – извиняющимся тоном объяснила Джильберта.
Милош вонзил вилку в ее шницель и переложил его на свою тарелку.
– Я буду есть за нас двоих.
Джильберта закурила сигарету и откинулась на спинку стула, потягивая вино.
– Милош... чем чревата смерть Джулса для «Марстон лимитед»?
Он пожал плечами:
– Ничем. Мы потеряли лучшего капитана, какого можно было только желать, но корабль все равно будет плыть вперед. На протяжении многих лет Джулс создавал свою команду с одной лишь целью: добиться того, чтобы без него можно было бы обойтись.
– А тебя, Милош, он готовил в капитаны? Ты смог бы занять его место? – По губам Джильберты скользнула легкая улыбка.
– Поэтому он и переложил все на меня как на руководителя. Временами я заблуждаюсь, думая, что без меня невозможно обойтись.
На протяжении многих лет невероятный аппетит Милоша Алански был постоянной темой для острот друзей. Так однажды вечером, отпуская шутки на этот счет, Джулс сказал Джильберте:
– Он единственный тощий едок из всех, кого я когда-либо встречал.
Сейчас, наблюдая, с каким вожделением Милош поглощает каждый кусочек со своей и ее тарелки, она вдруг поняла, что Джули имел в виду. Только Джильберта выразилась бы иначе: не едок, а обжора. Она стала подбирать синонимы: обжорство... жадность...
Конечно! Почему она раньше об этом не подумала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93