Мендес, поглаживая густую бороду и попыхивая вонючей сигарой, дважды обошел вокруг Андрии, все время кивая головой.
Девушка вздрогнула, когда он ущипнул ее за ягодицу.
– Чудесно, задница что надо – круглая и крепенькая.
Мендес медленно погладил ладонью ее живот. С великим трудом Андрия сохранила видимость полного безразличия к происходящему.
– Гладенький, прямо бархат. Богиня, истинное слово – богиня!
Просунув руки ей под мышки, португалец плотно обхватил груди девушки и несколько раз легонько сжал.
– Спелые и сочные плоды. Хранят нектар богов, который еще никто не пробовал. Хорошо, можешь одеться. Утром мы облачим тебя в такой наряд, что от одного вида твоих прелестей покупатели потеряют голову. – Он повернулся к громилам: – Отведите ее в «конюшню» и заприте там до утра.
Мендес и Юань начали торговаться о цене, за которую главарь бандитов готов уступить свою пленницу, когда Андрию грубо вытолкнули за дверь и повели куда-то по темному коридору.
«Конюшня» оказалась длиннющим бараком с окнами, забранными толстыми решетками, и циновками вдоль стен. В дальнем конце располагались четыре отхожих места. Андрия ожидала гораздо худшего. Дом располагался недалеко от гавани, и в воздухе чувствовался соленый запах моря.
Среди шестнадцати молодых женщин Андрия в свои пятнадцать лет оказалась самой молодой. Самой старшей было тридцать пять лет. Большинство женщин были одеты в поношенные штаны и кофты, которые обычно носят крестьяне.
Ли Су, самая старшая, выказала Андрии искреннее сочувствие, и та сразу полюбила ее.
– Ты такая молодая и такая красивая. Что за несчастье привело тебя к столь горькой участи?
Когда Андрия поведала ей о своих бедах, женщина прониклась еще большим сочувствием:
– Так тебя украли из миссии? Да поможет тебе Господь, девочка! – Ли Су истово перекрестилась и, заметив неприкрытое изумление Андрии, объяснила: – Много лет назад я была служанкой в семье одного миссионера и крестилась.
– Я тоже крещеная, – с осторожностью призналась Андрия. – Но их Бог оказался таким же равнодушным к людским бедам, как и дикарские божки, которых умоляют о милости невежественные крестьяне.
– Надеюсь, мы останемся вместе, и тогда я буду присматривать за тобой, как старая тетушка.
– Да ты совсем не старая, Ли Су! – рассмеялась Андрия. – Но мне тоже хочется, чтобы мы больше не расставались.
– Если нас отправят в Америку, я оставлю себе только первую половину имени – просто Ли. Звучит совсем по-европейски, правда?
– Очень похоже.
Ли была небольшого роста, полненькая и довольно привлекательная женщина, с лицом чистокровной китаянки. Волосы у нее были длинные, черные и блестящие. Пожалуй, только зубы портили ее – слишком редкие, пожелтевшие и кривоватые. Ли Су отличалась живым умом и наблюдательностью, а по-английски говорила так же свободно, как и Андрия.
Несколько минут Ли молчала в глубокой задумчивости. Потом, как бы очнувшись, повернулась к новой подруге:
– Мне кажется, я придумала, как сделать так, чтобы нас продали вместе.
– Как, говори! – заинтересованно встрепенулась Андрия.
– Несмотря на твою неприкрытую лесть, я действительно могу сойти за твою тетю. Да что там – даже за мать!
– Честно говоря, я не поняла.
– Этот боров Мендес будет выжимать из покупателей все возможное. За лишний цент он готов удавиться.
– Ну и что из этого?
– А я предложу ему выставить нас на продажу в паре, как мать и дочь. Только представь – мать и дочка-девственница. Теперь поняла?
До Андрии наконец дошло. Во всем этом было некое скрытое искушение, рассчитанное на развратность белого работорговца.
– А еще важнее то, – продолжила Ли Су, – что, продав нас вместе, Мендес сорвет намного больший куш, чем если бы он продавал поодиночке. Тем более что такая старая кошелка, как я, принесет ему жалкие гроши.
– Звучит многообещающе, что и говорить. Но как мы скажем ему об этом?
– Я не смогу, но тебя он наверняка выслушает. Ты его самый дорогой товар. Требуй с ним встречи до начала завтрашних торгов.
Позднее, когда они бок о бок лежали на рваных циновках, Андрия спросила у своей подруги:
– Ли, а как ты-то оказалась в «конюшне» у Мендеса?
– Мой отец проигрался в кости в одном из игорных домов Мендеса. У него осталась только я, и Мендес списал ему долги в обмен на меня. – Ли говорила об этом так, будто делилась с Андрией малоинтересной сплетней. – Да многие здесь расскажут тебе похожие истории. Одну продал Мендесу собственный муж. Да, в Макао никогда не будет недостатка в живом товаре. Людям слишком трудно живется.
Эту ночь Андрия спала плохо, все время просыпаясь от стонов и сдавленных рыданий несчастных женщин. Время от времени кто-то истошно кричал от ночных кошмаров. Андрии все же удалось на какое-то время задремать, и ей приснился Люк. Он лежал в грязи, лицом вниз, и рубашка на спине была черной от крови. С громким криком: «Нет, Господи, нет!» – девушка в ужасе проснулась и села на циновке.
Что-то в этом сне было такое, чего ей, как она ни старалась, никак не удавалось ухватить. Неясная мысль крутилась в голове, но всякий раз, как капелька ртути, ускользала от нее. Промучившись несколько часов, Андрия наконец с облегчением увидела, что окна начали потихоньку сереть. Наконец настал рассвет. Впереди их ждали торги.
Со скрипом распахнулась дверь. Вошел охранник и внес две бадьи. Следом появился второй – с подносом, заполненным деревянными плошками и палочками для еды. В бадьях оказалось клейкое пресное варево из риса, а в плошках – тепловатый жидкий чай. Андрия отдала свою долю изможденной, непрерывно кашляющей молодой женщине и решительно подошла к охранникам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100