– Кто это? – озадаченно спросил Люк.
– Торговцы невольницами, сэр.
– Ты же не имеешь в виду… – Люк в ужасе уставился на Тондлона.
– Да. Вы их, кажется, называете белыми рабынями. Я не ошибся, сэр?
– Это возмутительно! Какой позор! – возмущенно воскликнул Люк. – А куда смотрят власти? Они что, не могут пресечь это безобразие?
– Полагаю, что могут, если захотят. – Лицо Тондлона было бесстрастным, как маска Будды. – Дело в том, сэр, что европейцы, в чьих руках находится почти вся торговля на побережье, молчаливо дали понять, что торговать такого рода товаром выгодно и поэтому хорошо для всех. Это утихомирило скотов, которые занимаются работорговлей. Они стали более терпимы к чужакам, которые устанавливают свои законы на священной земле Китая. И потом это настоящая помощь многострадальному китайскому народу – меньше голодных ртов. Кроме того, – горько добавил он, – не забывайте о тех благах, что ждут этих девиц, от одного жалкого вида которых сейчас разрывается сердце. Когда они попадут в Калифорнию, то окажутся в прекрасных домах, с обильной едой, и платить им будут отнюдь не один жалкий юань в день. И за все это от них лишь потребуется дарить утешение и любовные радости самым уважаемым гражданам Сан-Франциско.
– Их что, продают в дома терпимости на побережье? – Люка переполняло такое отвращение, что тошнота подступала к горлу.
– Еще один пример гуманности и великодушия западной цивилизации, – потупив глаза, вздохнул Тондлон.
Люк раздраженно поджал губы и резко повернулся к китайцу:
– Послушай-ка, Тондлон, может быть, хватит? Я устал от твоего саркастического острословия! Большинство людей на Западе глубоко сожалеют о том, что здесь творится, – безжалостная эксплуатация, захват земель, колонизация… Возьми те же Соединенные Штаты. Они посылают своих граждан в Китай и другие отсталые страны с одной-единственной целью – помочь людям, дать им европейское образование и научить более умело вести хозяйство, чтобы жизнь несчастных стала лучше.
– Кто в этом сомневается, сэр? Да вот взять хотя бы вас. Я знаю, что ваши намерения искренние и честные. Вы приехали на Восток только для того, чтобы учить и воспитывать нас.
– Думаю, будет лучше, если ты проводишь меня к британскому комиссару. – Люк бросил взгляд в сторону помоста, где уже начался постыдный торг.
Один из работорговцев предлагал свой товар, словно это была не женщина, а призовая молодая кобыла. Для начала он сорвал ленту, прикрывавшую ее грудь. Темноглазая девушка с длинными черными волосами стыдливо попыталась прикрыть маленькие груди ладонями, но он грубо отбросил ее руки и с похотливой ухмылкой обратился к толпе.
– Он говорит, что женщины с маленькими грудями стоят хороших денег, – перевел Тондлон. – Когда они понесут, груди становятся полными и крепкими, а не висят до пояса, как коровье вымя.
Торговец грубо сорвал кусок материи с бедер девушки, и та попыталась прикрыть лоно руками. Мужчина отбросил ее руки и накрыл низ ее живота своей здоровенной пятерней.
– Он говорит, что она девственница.
Для подтверждения своих слов торговец втиснул свой толстый палец между ее судорожно сжатых бедер. Толпа разразилась громким хохотом и криками одобрения.
– Боже мой! Неужели никто не вмешается? – не выдержал Люк и отвернулся с белым как мел лицом.
– Вы думаете, кому-то есть до этого дело, сэр?
И они продолжили свой путь, пробираясь среди бесчисленных ручных тележек и ларьков уличных разносчиков, которые рядами теснились по обеим сторонам извилистой улочки.
Покупателей было очень много, казалось, они собрались сюда со всех концов света. Турок в феске отчаянно торговался из-за кучки необработанных самоцветов. Англичанин в пробковом шлеме постоянно повышал цену, стремясь выторговать у высокомерного немца набор золотых и серебряных ножей. Здесь каждый соперничал с каждым, чтобы купить подешевле драгоценности, золото, специи, знаменитый китайский шелк и поделки местных кустарей.
В конце концов они добрались до ворот резиденции комиссара. Она располагалась на одной из городских окраин – маленький белый домик в георгианском стиле, окруженный высокой железной оградой. Дом утопал в зелени пышно разросшихся кустов сирени, роз, боярышника. В отдалении дарили свою тень несколько английских кленов. Этот дом и примыкавшая к нему территория казались странно неуместными здесь, в таинственном, экзотическом Макао. Сбоку от входных ворот, в небольшой деревянной сторожевой будке, стоял английский морской пехотинец в парадной форме. Увидев подходившего Люка, он предупреждающе передернул затвор винтовки.
– Я полагаю, комиссар ожидает моего прихода, – обратился к часовому юноша.
– Так точно! – с заметным ирландским акцентом ответил часовой. – Вы, должно быть, священник, святой отец Каллаган?
Люк пару секунд раздумывал, стоит ли объяснять моряку разницу между священником-мормоном и посвященным в духовный сан церковным священнослужителем, но решил, что это будет слишком сложно и неуместно. Вздохнув, он ответил:
– Да, я этот самый священник.
– Проходите, сэр.
Люк повернулся к Тондлону:
– Ну что ж, пришло время попрощаться. Должен признаться, твоя компания и наши беседы доставили мне истинное удовольствие.
– Я тронут до глубины души, святой отец Каллаган. – Китаец молча показал глазами на часового и заговорщицки подмигнул.
Люк улыбнулся и протянул руку. Тондлон крепко ее пожал.
– Сколько я тебе должен, Тондлон?
– Ни юаня, сэр. Я помогал вам не ради денег, сэр.
– Это делает тебе честь, Тондлон, но я не могу принять такое бескорыстие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100