– Только то, что он счастлив со своей женой и что его плантации процветают.
– И каждый месяц он прикупает новые земли. Так мне сказал Джон Йе. Андрия! Когда же наконец я увижу своего сына? Вот уже год, как мы узнали, что он жив. Я же могу помереть и так его и не увидеть. Черт возьми, я же не какой-то желторотый юнец!
Андрия с улыбкой похлопала Каллагана по руке.
– Ты проживешь сто лет, Калеб. Но подумай, если ты сейчас, в решающий для его дела момент, откроешься ему и он узнает, кто его благодетель, то ты своими руками безвозвратно сломаешь ему жизнь. Люк очень гордый человек!
– Такой гордый, что брезгует принять помощь из рук родного отца, – угрюмо проворчал Калеб. – Неужели он и в самом деле так меня ненавидит?
– Калеб, у него нет к тебе ненависти. Просто Люк хочет доказать, что ни в чем тебе не уступает и может добиться успеха без чужой помощи.
– Он ни в чем мне не уступает! Ха! Да капитал, который я передал ему, – жалкие гроши! Я собираюсь удвоить, нет, утроить вложения. Дело стоит того. Это всего-навсего трезвое деловое чутье. А Люк умело справляется со своими плантациями, только и всего.
– Я знаю. Вот когда это до него дойдет, тогда ему станет совершенно все равно, что на первых порах деньги в его ананасы вложил именно ты.
– Ну, я не собираюсь ждать, пока он сообразит, что к чему.
– Подожди еще несколько месяцев. Пусть он соберет свой первый по-настоящему богатый урожай.
– Ладно, если ты так настаиваешь. Я очень уважаю твое мнение, Андрия, и ты это знаешь. Как, между прочим, и король с королевой. – В голосе его прозвучала не понравившаяся ей нотка. – Когда ты наконец одумаешься и выйдешь замуж за Дэвида Калакауа? Послушай, у этого парня есть голова на плечах. И, спорю на что угодно, в один прекрасный день он станет королем.
– Вы с Дэвидом на многие вещи смотрите уж очень похоже, – с легким сарказмом заметила Андрия. – Он иногда поражает меня своим тщеславием.
– Да при чем здесь тщеславие! Я тебе говорю, что, будь Дэвид королем, вопрос о пошлине за вывоз в Америку гавайского сахара уж точно сдвинулся бы с мертвой точки! А все эти проклятые Камехамехи со своими затхлыми британскими манерами и тупым подходом к государственным делам! Ничего удивительного, что Дядя Сэм уперся в непробиваемую стену! А вот Калакауа, он совсем другой. Он хочет дружить с Америкой. Ты понимаешь, что случится с гавайским сахаром, если торговые пошлины будут отменены? Сбыт попрет вверх как на дрожжах, только шапку держи!
Внезапно небо на востоке озарилось стремительно ширившимся красно-оранжевым сиянием. Земля весьма ощутимо содрогнулась, да так, что со звоном закачались люстры, а со столов попадали чашки и бокалы.
Гости с громкими криками устремились на улицу.
– Да это же морская канонада! На нас напали или французы, или британцы!
Дэвид Калакауа мрачно покачал головой:
– Нет, это не корабельные пушки. Очень похоже, что Пеле готова исполнить то, о чем предупреждала нас все последние месяцы.
– Это Мауна-Лоа! – хором воскликнуло несколько голосов.
– А наши плантации лежат как раз напротив северо-восточного и северо-западного ущелий, – медленно проговорил Калеб. – Теперь посмотрим, справятся ли каменные стены с работой, ради которой я их и построил.
Начав выращивать сахарный тростник, Каллаган огородил свои плантации толстыми каменными стенами, которые, по его замыслу, должны были сдержать потоки лавы в случае извержения вулкана.
– Так испокон веков делали итальянцы, живущие в окрестностях Везувия и Этны, – объяснял он своим многочисленным критикам. – Подождите и убедитесь сами. Когда шарахнет, я посмотрю, как вы будете смеяться.
Каллаган повернулся к королю Камехамехе:
– Прошу прощения, ваше величество, но я вынужден покинуть ваш праздник. Поеду спасать свои плантации.
– Я поеду с тобой, – твердо сказала Андрия и осталась непреклонной, несмотря на увещевания Калеба и Дэвида.
– Ладно, – сдался наконец принц, – но если поедешь ты, то поеду и я.
Девушка улыбнулась и с благодарностью сжала ему руку:
– Когда ты рядом со мной, я чувствую себя безумно храброй.
– Пора удирать отсюда, – бросил Калеб. – Времени у нас уже нет.
Когда началось извержение Мауна-Лоа, Люк Каллаган гостил на ферме Киано в северной части Гавайских островов.
– Я вот что подумал: а не вложить ли деньги в земли под кофейные плантации? – поделился он со своим другом, когда они лежали на белом прибрежном песке и потягивали крепкую смесь из ананасового сока и рома.
– Лучшие земли под кофе – в районе Кона, – посоветовал Киано. – А отчего бы тебе не взять меня в долю? Уверяю тебя, это самое лучшее место в мире и для разведения скота. Лет через десять, ну самое большее – двадцать я смогу получить прибыль, в десять раз превышающую плату за землю. К тому же есть солидная американская корпорация, которая присосалась ко мне, как пиявка, и уговаривает присоединиться к ней.
– Нет, Киано, спасибо. Я намерен сполна насладиться деревенской жизнью. А чем последнее время так занят Джон?
– Он день и ночь корпит над своим эмиграционным проектом. Похоже, даже собирается съездить в Китай, чтобы и там подтолкнуть дела.
– Хотелось бы повидаться с ним до отъезда. – Люк в нерешительности замолк, и Киано легко догадался о причине.
– Если выберешься, это будет твой первый приезд в Гонолулу, так ведь? Окажешься совсем близко от Андрии…
Люк пренебрежительно махнул рукой.
– Я давно уже и не вспоминаю о ней, Киано. Я люблю свою жену. И я самый счастливый человек на свете.
«Скажем, почти счастливый», – мысленно добавил он.
Вечером Киано устроил в честь Люка небольшую вечеринку, пригласив нескольких своих родственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100