Андрия обхватила ладонями лицо любимого и начала нежно целовать его. Потом чуть отстранилась и вгляделась внимательнее.
– Глупо отрицать мою вечную любовь к тебе, любимый!..
– И мою любовь к тебе, родная. Клянусь Господом! Все эти годы я изо всех сил старался забыть тебя и не сумел. – Он горестно покачал головой. – Я чувствую себя последним подлецом, изо дня в день обманывая Лейлани.
Он почувствовал, как она напряглась под ним.
– Да… Твоя жена… Что она за женщина? – Скрыть нотку ревности ей не удалось.
Люк посмотрел ей в глаза и увидел в них два крохотных голубовато-прозрачных отражения луны, что плыла в ночном небе над их головами.
– Она просто замечательная! Вас нужно познакомить. Господи, как это все ужасно!
– Ты, верно, любишь Лейлани, ведь иначе ты бы на ней не женился?
Лицо Люка исказилось от душевной боли.
– Я и люблю ее… – Он нерешительно помолчал. – Но я никогда не любил ее так, как люблю тебя – всем моим сердцем, всей моей душой, каждой частичкой моего тела. Андрия, ты лихорадишь мне кровь… Нет, дай мне сказать до конца. Андрия, ни тебя, ни меня нельзя обвинить в том, что мы предали Лейлани. Это все равно что клясть чуму или холеру за то, что они отняли мужа у жены. Это все ложь, это от лукавого.
Андрия отчаянно замотала головой, и по щекам ее потекли слезы.
– Люк, я все-все понимаю. О ненаглядный мой, любовь моя, люби меня сейчас, пожалуйста, люби меня еще раз!
Он с нежностью вошел в нее, и они долго лежали неподвижно, сжимая друг друга в объятиях.
– Когда мы вот так вместе, это такое счастье! – прошептала Андрия. – Поистине единая плоть.
Наслаждение разлилось полноводной и спокойной рекой, проникая в каждый потайной уголок ее тела и наполняя его неведомой дотоле нежностью.
– И что мы будем делать? – спросила Андрия, когда они с Люком медленно возвращались во дворец.
Они сознательно отстали от остальных. Дэвид Калакауа ушел с берега вскоре после того, как Андрия и Люк исчезли за деревьями.
– Сделаем по-честному. Утром я вернусь вместе с отцом в его дом. Пробуду там до тех пор, пока на плантациях все наладится, потом вернусь к Лейлани и скажу ей про нас.
Андрия сжала ему руку.
– Бедная Лейлани! У меня сердце сжимается от боли за нее. Потерять тебя, кого она так беззаветно любит. – Девушка вздрогнула. – Как же она будет меня ненавидеть, и ее нельзя осуждать за это.
– А ты ненавидела Лейлани, когда узнала, что я женат?
– В первый момент. Пока не узнала, что на самом деле произошло. Но это совсем другое, Люк. Ты принадлежишь ей по праву. Ведь она твоя жена.
– Я никогда по-настоящему не принадлежал никому, кроме тебя, моя любимая, – вздохнул он в ответ.
– И тем не менее мне невыносима даже мысль о той боли, которую я причиню ей.
Люк остановился и, взяв девушку за плечи, повернул ее к себе лицом.
– Здесь ничего нельзя поделать, Андрия. Нас с тобой связывает слишком много потерянных не по нашей вине лет. И с этого момента мы с тобой до конца наших дней никогда – слышишь, никогда! – не расстанемся.
Они целомудренно поцеловались и продолжили путь.
На следующее утро Люк вместе с отцом и Киано вернулись на плантации. За исключением небольшого северного участка, плантации уцелели. Калеб беспрестанно хвастался своей стеной, устоявшей перед напором лавы.
Люк и Киано остались еще на несколько дней, чтобы помочь все привести в порядок и уговорить работников вернуться на плантации. Андрия по просьбе короля и королевы осталась в Каилуа-Кона, чтобы присутствовать на ежегодной встрече представителей христианских миссий.
Накануне отъезда Люка и Киано на северо-восточное побережье отец и сын, потягивая виски, засиделись на веранде далеко за полночь.
– Значит, возвращаешься на Ланаи и будешь вести основные дела там? – спросил Калеб.
– Нет, – покачал головой Люк. – Я собираюсь вернуться сюда и… – Он замолчал.
– Остаться с Андрией, – договорил за него отец.
Люк тоскливо вздохнул и взъерошил пятерней шевелюру.
– Все дело в этом, отец. Я люблю ее, она меня тоже любит, вот и все.
– Я говорил тебе об этом еще в день твоего появления здесь.
– Да, я помню, но тогда я просто не хотел в это верить. А потом, когда я ее увидел, когда прикоснулся к ней… Когда мы… У меня не хватит слов, чтобы описать, что мы испытываем друг к другу.
– Да будет так, – поднял свой бокал Калеб. – За тебя и Андрию!
Они торжественно выпили.
– И за моих внуков! – хитро ухмыльнулся Калеб. – Вы же не заставите старика ждать слишком долго?
Люк рассмеялся и, наклонившись вперед, положил руку отцу на колено.
– Мы приложим все мыслимые и немыслимые усилия. Знаешь, отец, ты сейчас стал мне по-настоящему близок, в первый раз за всю мою жизнь.
Калеб от избытка чувств похлопал сына по руке и отвернулся, чтобы тот не заметил, как повлажнели его глаза.
– Аминь… сынок.
Неделю спустя Люк сошел на берег Ланаи. Шотландец уже ждал его на пристани. Макинтайр сжал Люка в объятиях и, сияя как медный грош, радостно хлопнул его по спине.
– С возвращением, партнер! Мы уж заждались, честное слово! Как там в столице, на Гавайях? Присмотрел землю под кофейные плантации?
– Нет, Мауна-Лоа потребовал слишком большого внимания к себе. Слышал, конечно, про извержение?
– Слышал? О да, уж что-что, а слышали мы его прекрасно! Грохотало так, будто мир разлетался на куски.
Люк рассказал ему обо всем, что случилось на Гавайях. Правда, не совсем все – Лейлани заслуживала уважения, и об их с Андрией отношениях ему хотелось сказать ей первой.
Забросив пожитки в повозку, Люк и Макинтайр двинулись домой, где их с нетерпением ждала Лейлани.
– Слушай, какого черта у тебя все время рот до ушей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100