Я не видел смысла заказывать новую. К ужасу его портного, я переделал его одежду для себя.
— Мы у себя в театре постоянно этим занимаемся. Думаю, это платье я надевала в девяти разных спектаклях. Ткань очень изнашивается от частых переделок. — Райли помолчала. — Понимаю, что оно вышло из моды, но мне ужасно жалко что-нибудь выбрасывать. К тому же у нас никогда не хватает денег на новые костюмы.
Мейсон рассмеялся.
— Так будем немодными вместе. — Он протянул руку и взял один лист из ее бумаг. — Что это?
Райли потянулась, чтобы отобрать у него листок, и на мгновение их пальцы соприкоснулись. Этого оказалось достаточно, чтобы Мейсон решился заглянуть ей в глаза и пожалеть, что слишком многое в его жизни было не так, как ему бы хотелось. Он мечтал предаваться своим страстям, как это часто делали его предки, ибо теперь он понимал, почему их желания побеждали здравый смысл. Он был уверен, что на мгновение в ее глазах блеснул ответный огонек, но она тут же вырвала листок из его рук и резко произнесла:
— Ничего интересного, милорд.
— Мейсон, — поправил он, удивленный ее неожиданной резкостью.
Он не помнил, чтобы кто-нибудь разговаривал с ним подобным тоном. Немногие позволяли себе высказывать неодобрение, и, уж конечно, это было только до того, как он получил титул.
— Я бы хотел, чтобы вы называли меня Мейсоном.
Райли взглянула на него:
— Что?
— Если вы и дальше собираетесь так рычать на меня, то можете и называть меня по имени, — заметил он.
— Извините, я слишком много себе позволяю. Агги говорит, что у меня артистический темперамент.
— Из вежливости можно назвать и так, — заметил Мейсон.
— Я бы не назвала это дурным нравом.
— Да, вы правы, — согласился он. — Дурной нрав — это слабо сказано.
Райли смерила его взглядом.
— А, да вы смеетесь надо мной, милорд.
Она сунула лист в кучу своих записок и заметок.
— Мейсон, — повторил он.
— А?
— Называйте меня Мейсоном.
Она покачала головой:
— Не думаю, что смогу.
— Почему? — выпрямился он.
— Да посмотрите на себя, — ответила она, указывая на него, как будто это было достаточным объяснением.
— И что же?
— Ничего. Вы — граф, — вздохнула она. — И едва ли будет прилично называть вас по имени.
— Но теперь мы в родстве, — пошутил он.
— Только с точки зрения кузины Фелисити, а на ее мнение нельзя положиться.
— А что, если таково мое желание? — спросил он.
— Ваше желание или ваше приказание? — поинтересовалась она.
Мейсон с радостью заметил, как весело блеснули ее глаза.
— Если это необходимо, то приказание. Но я бы предпочел, чтобы вы сделали это по доброй воле.
— Сейчас вы говорите, как Жоффруа, герой нашей пьесы.
Райли поднялась с пола. Отступив на шаг, она сделала глубокий реверанс, сделавший бы честь даме, представляемой ко двору.
— Если милорд приказывает, то я, дочь простого дровосека, должна смиренно подчиниться.
Мейсон кивнул, принимая оказанную ему честь.
— Вы? — спросил он.
— Да?
— Дочь дровосека?
Она засмеялась, но на этот раз ее смех нельзя было назвать веселым.
— Нет. Это у меня такая роль в нашей пьесе. Когда вы заговорили о приказаниях, я вспомнила пьесу и ответила вам словами из третьего акта. — Райли смущенно потупилась. — Довольно глупо с моей стороны.
Он покачал головой:
— Отнюдь.
Их взгляды встретились, и Мейсон почувствовал, как его влечет к ней. Она первая отвела глаза.
— И еще я хотела поблагодарить вас.
— За что? — спросил он.
— За то, что спасли мне жизнь. Если бы не вы, я бы умерла. — Райли смущенно прикусила нижнюю губу.
— Как бы героиня вашей пьесы поблагодарила своего героя? — спросил Мейсон, поднимаясь с пола. Он снова удивился, заметив насмешливые нотки в собственном голосе. С каждой минутой он все больше и больше становился похожим на Фредди.
Ее глаза сверкнули в ответ.
— Героиня была бы потрясена, вне себя от любви и признательности.
— И что бы она сказала?
— Она бы ничего не сказала, — ответила Райли, чуть придвигаясь к нему. — Она бы подошла к нему и…
Он посмотрел на нее, стоявшую так близко. Он понимал, что не должен этого делать, но какая-то колдовская сила владела им, и Мейсон повторил:
— И?..
Райли покраснела.
— Она бы поцеловала его.
И снова бурная натура Эшлинов одержала над ним верх. Неожиданно для самого себя Мейсон схватил ее в объятия и привлек к себе. Райли не сопротивлялась и не протестовала, а только смотрела на него своими таинственными зелеными глазами. Мейсон поцеловал ее, охваченный тем же огнем, что вспыхнул в нем, когда он целовал ее первый раз. Они слились в поцелуе, и тишина в библиотеке нарушалась только потрескиванием огня в камине да легкими вздохами Райли, когда он еще крепче прижимал ее к себе.
Мейсон развязал ленту на ее косе и осторожно распустил ее. Райли тряхнула головой — волосы свободной волной рассыпались по ее плечам. Она смотрела на него из-под полуопущенных век полными страсти глазами.
Его сирена, его Афродита. Она пробуждала в нем безумное томление. Это проклятие всех Эшлинов.
— Я думала, профессора ведут целомудренный образ жизни, — шутливо заметила Райли.
— Я так и жил, — улыбнулся Мейсон, — пока в мою жизнь не вошли вы.
— Продолжайте. Вы думаете, я поверю?
Мейсон отпустил ее и расправил плечи.
— Да, потому что это — правда. Я очень серьезно относился к обету, который дают преподаватели, даже после того, как наследовал титул, потому что думал, что смогу вернуться в Оксфорд.
— Но это было много месяцев назад. Вы хотите сказать, что вы не… ну, что все это время у вас не было…
— Любовниц? — подсказал он и рассмеялся. — Даже если бы я мог себе позволить иметь любовницу, я бы этого не сделал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97